– Задвинь шторы, – приказал ему Гиваргис, понимая, что для стрельбы из оконных проемов дома через дорогу они все представляют собой прекрасную и четкую мишень. Полковник неохотно выполнил приказ. Видимо, он думал о том же, о чем и Гиваргис, и связывал с этим свои надежды.

– Посмотри в окно, – через пару минут обратился капитан Сахим к ветеринару. – Только сильно не высовывайся, а то подстрелят.

Тот послушно подошел к окну, чуть-чуть приотодвинул штору и выглянул.

– Что там?

– Моджахеды…

– Много?

– Сосчитать?

– Если умеешь…

– Один, два, три, четыре… – начал считать вслух ветеринар. – Девять человек. И за углом еще. Там я не вижу, не могу сосчитать, но с ними громко разговаривают.

– Окна напротив…

– Там два снайпера. Вот, третий пришел, его куда-то отослали, он ушел.

– Отойди от окна, ложись на пол лицом вниз, руки за голову. Мистер Кокс, к тебе это тоже относится. Ложитесь, чтобы по ошибке вас не подстрелили…

Сам Гиваргис уже сидел за письменным столом и ножом, найденным в верхнем ящике стола, за неимением отвертки, откручивал винты и вскрывал корпус компьютерного блока. Работал он со знанием дела, легко нашел жесткий диск, отвинтил его крепления, потом отсоединил сам жесткий диск от шлейфа и, сунув добытое в целлофановый пакет, вытащенный из кармана, убрал все в большой карман «разгрузки».

– Абдулхамид! Сейф вычисти…

Капитан взял со стола всю связку ключей и без проблем открыл сундук-сейф, как-то сразу сообразив, какими ключами ему пользоваться.

– Какую-то сумку бы найти…

– В шкафу посмотри, – льстиво предложил полковник.

В шкафу, в самом деле, нашлась подходящая сумка на ремне. Капитан переложил в нее содержимое сейфа, только две пачки стодолларовых банкнот незаметно положил себе в карман, пользуясь тем, что майор в это время выглядывал за дверь, но, так как очень торопился, угол одной пачки остался торчать из кармана «разгрузки».

– Блокировали нас здесь. Стреляют из соседнего дома через весь коридор. Придется искать, как прорываться… – сказал Гиваргис. – Как только вести себя с этими уродами? Может, здесь их пристрелить?

– Лучше использовать их как живой щит. В них, может быть, не будут стрелять. Не рискнут. Как думаешь?

В это время в кармане жилета полковника Цитукаса зазвонила трубка. Звонила она долго и настойчиво. Наконец Цитукас спросил, показывая себя предельно вежливым человеком:

– Я могу ответить?

– Только, если будете разговаривать на арабском или на французском. В крайнем случае, на русском языке.

– Вы знаете русский?

– Я там, господин майор, оканчивал военное училище. Когда-то давным-давно… Но еще кое-что помню. Вам ясно, о чем я вас предупредил?

Полковник, которого по-прежнему называли майором, согласно кивнув, вытащил трубку, посмотрел на определитель номера, после чего протянул трубку Гиваргису:

– Это, скорее всего, с вами хотят поговорить. Это уже не мой надежный помощник, это ваш Абдурахман. Боюсь и, одновременно, надеюсь на то, что он и вас предаст, как неожиданно и жестоко предал меня…

Аль-Хабиби торопливо взял трубку.

– Ну, наконец-то, мулязим[47]… Ты обещал сам к нам зайти и нас вывести…

– Не получается. Вас со всех сторон обложили. Я сейчас неподалеку. Высматривал, как к вам пробраться, и как вам можно уйти. Пока ничего не нашел. Парни амира Роухана, я видел, даже в канализационный люк забирались, видимо, через канализацию хотели на второй этаж пролезть. Но, к несчастью, не утонули, часть выбралась. Хотя я сейчас в соседний люк на всякий случай гранату брошу. По канализации звук легко пройдет. Выгонит всех там оставшихся наверх, если не убьет их на месте.

– Лучше посмотри, как нам выбраться.

– А никак вам пока не выбраться. Вас, как консервы в банке, закрыли. Плотно. Я сейчас доложу обстановку акиду аль-Аттану, пусть он у генерала Сухеля просит помощи. Не переживай, вытащат вас. Главное, пока оборону правильную займите, в окна не высовывайтесь и свет выключите. Генерал Сухель давно собирался сюда пожаловать. Ждите…

– И сколько нам ждать?

– До ночи продержитесь. Осталось не так и долго. Ночью, думаю, что-то решится. Генерал Сухель давно еще говорил, что Кафр-Зиту пора брать в свои руки. И готовился. А тут необходимость подперла… Ждите. Может, генерал сначала кого-то к вам пошлет, а сам позже двинет. Я позвоню. Трубку американцу не отдавай.

– Хорошо, мулязим, «консервы» ждут твоего звонка…

Гиваргис убрал трубку в свой карман. Цитукас видел это, но не возразил, правда, вопрос все-таки задал. Сильно его этот вопрос интересовал:

– Господин раид, почему вы зовете Абдурахмана мулязимом? Он что, служит в вашей армии?

– Плохо вас в Америке учат мировой истории. Мулязимом еще со Средних веков в Сирии зовут всякого мужчину, взявшего в руки оружие. Мулязим – синоним воина.

Это была хорошая отговорка. Абдурахман не случайно не пошел вместе с Гиваргисом и Абдулхамидом. Он собирался остаться в штабе амира Роухана, чтобы своими действиями принести еще пользу вооруженным силам своей страны. И ни к чему было знать американцу, что по настоящему Абдурахман служит в разведотделе дивизии «Силы тигра» в звании мулязима. Конечно, Гиваргис в случае изменения ситуации не собирался отпускать американца живым – слишком много вреда может тот причинить Сирии. Естественно, не своим знанием систем ПВО, а своей настоящей работой, о которой пока еще можно было только строить догадки, но общие черты которой уже вырисовывались. Как и не желал давать в руки американца даже крупицы каких-то знаний о себе и о своих соратниках. Так, сообщив, что сам он оканчивал когда-то военное училище в России, не сказал, что это был факультет специальной разведки Рязанского воздушно-десантного училища. Пусть американец думает, что имеет дело с настоящим офицером ПВО, точно таким же, как накиб Абдулхамид Сахим.

– Абдулхамид, свет выключи, чтобы нас с улицы сквозь шторы не видели.

– Амиру Роухану, – внезапно сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, Кокс, – выделено в подчинение, если я ничего не путаю, шесть вертолетов «Апач»…

– Это АН-64, что ли? – небрежным тоном спросил Гиваргис.