Почему женщина чаще всего как весы: стоит перевесить одной стороне, как срочно хочется иного? Как будто неясная тоска и недоувлетворенность жизнью – самый устойчивый фон женской души.

Я возвращаюсь в кабинет. Беру одну из книг и пролистываю ее. Раздается негромкая мелодичная музыка. Хуан включил музыкальный центр. Он подходит ко мне и нежно целует в шею.

– Ты такая красивая!..

Я пытаюсь освободиться, но вместо этого еще крепче прижимаюсь к нему. Почему-то считается, что женщина не может иметь простых, ни к чему не обязывающих отношений. В глазах многих она сразу становится шлюхой и развратницей. По этой причине у меня никогда не было подруг. Замужние знакомые смотрели на меня с опаской, боясь, что я буду флиртовать с их мужьями. А такие же независимые и одинокие, как я, были мне конкурентками на жизненном пути. Дружбы между нами по определению не могло возникнуть.

Чем ярче женщина – тем более она одинока…

Я вся дрожу.

– Ты все еще мерзнешь?

Мои губы раздвигаются в улыбке.

– Нет. Озноб от перемены климата.

– Все понятно.

Хуан нежными ловкими пальцами расстегивает мне блузку и гладит по плечу. Его движения уверенны и спокойны. Он привык раздевать женщин без суеты, без спешки, продлевая ритуал. Мне остается только подыграть ему, что я и делаю.

Я освобождаюсь от джинсов, и Хуан аккуратно складывает их на низкий пуфик у стены.

Теперь он раздевается сам и стоит передо мной обнаженный. Гибкий, мускулистый, смуглое тело в тусклом свете лампы кажется темно-кофейным. Проклятые мужики! Всегда готовы воcпользоваться твоей минутной слабостью и замешательством. Или просто подворачиваются под руку, когда твой мир рушится и ты отчаянно нуждаешься в передышке и глотке воздуха.

От него идет слабый запах одеколона и еще какой-то приторно-сладкий. Марихуана? Похоже на то.

Это приключение – как маленькая пауза в моей жизни. Набросок, эскиз, воспоминание в шкатулку памяти. Мы – два молодых красивых зверя, готовых исполнить древний танец Мужчины и Женщины.

Ласковым толчком Хуан опрокидывает меня на кровать и нависает надо мной.

– Тебе будет со мной хорошо.

Мы не говорим ни слова: слышно наше прерывистое тяжелое дыхание и мои редкие стоны. Он очень умелый любовник, этот Хуан-Жуан. Этот испанский жеребец, привыкший укладывать в свою постель женщин.

Он входит в меня осторожно, заполняя всю изнутри. Моя влажность мгновенно обволакивает его. Он замирает, а потом быстро двигается во мне яростными толчками. Снова останавливается, а потом выходит из меня. И это в момент, когда я уже изнемогаю от желания и мне хочется еще и еще! Хуан внимательно всматривается в меня. Я чувствую на себе его взгляд. Он пытается прочитать мою реакцию, чтобы нажать на нужные кнопки.

Теперь осторожными круговыми движениями его орудие скользит по внутренней стороне бедер. Я шире распахиваю ноги и поднимаю их вверх. Он взвивается надо мной хищным орлом, мои ноги опускаются ему на плечи…

Спустя какое-то время мы лежим на кровати, бесконечно далекие друг от друга. Каждый из нас думает о чем-то своем. Мы молчим. Мне хочется остаться одной, но это невозможно. Хуан вскакивает с кровати и гасит лампу. Комната погружается в темноту. А через пару минут я услышала тонкий свист – испанский мачо, сделав, как мавр, свое дело, спокойно уснул, даже не выдав дежурный набор вопросов: хорошо-ли-мне-было-с ним и сколько-раз-я-кончила. Он даже какой-то не совсем правильный донжуан, но думать над этим мне не хочется, глаза слипаются, и я проваливаюсь в крепкий сон.

Я проснулась от телефонного разговора. Голос Хуана звучал быстро, монотонно, как будто дятел долбил по дереву. Я вскочила с кровати, оделась и перекинула волосы назад. Вышла на кухню, застегивая верхние пуговицы блузки.

Хуан обернулся ко мне и кивнул головой, продолжая говорить.

Я постояла рядом, потом села на высокий барный стул у стойки и отщипнула несколько виноградин от большой кисти, лежавшей на блюде из зеленого стекла.

– Одну минуту, – прошептал Хуан, прикрывая трубку рукой.

– O’кей.

Минут через пять он закончил разговаривать и повернулся ко мне.

– Завтракать будешь?

– Буду.

– Сейчас разогрею.

По кухне поплыл запах cочного мяса и перца. Я ела мясо, оно таяло во рту.

– Вкусно? Это бифштекс по-испански.

– Очень. Дай рецепт, запишу и буду делать в Москве так же.

– Ты любишь готовить?

– Обожаю. У меня есть толстая тетрадь рецептов, куда я записываю понравившиеся мне блюда.

– Молодец. Женщина должна уметь готовить.

Я вздохнула. Я была отличной кулинаркой, а кто это оценил? Стас все поглощал в быстром темпе, торопясь домой. А Андрей ничего попробовать не успел…

Я подняла глаза на Хуана.

– Может быть, теперь ты расскажешь мне о русской мафии в Марбелье?

– Тебе это так надо?

– Да. Позарез. Я тебе уже говорила – для меня это вопрос жизни и смерти. Я серьезно.

Хуан подавил вздох.

– Ну ладно, упрямая русская женщина. Если что – пеняй на себя. Я тебя предупредил, но, похоже, ты не очень прислушиваешься к советам других и всегда поступаешь, как тебе надо.

– А ты неплохой психолог, амиго.

Хуан широко улыбнулся.

– Профессия обязывает.

Мы пошли в его комнатку-кабинет, там он включил компьютер.

– Ты знаешь испанский?

– Нет.

– Тогда я буду читать старые и новые материалы и комментировать вслух. Идет?

– Идет.

Он загрузил компьютер. На экране возник текст.

– Это мои давние статьи, материалы коллег. У нас не так уж много смельчаков, решившихся писать о мафии. Куда проще – о футболе и светской жизни, тихо поругивать правительство и законы.

Хуан быстро пробегал глазами возникавшие перед ним тексты.

– Русские начали с проституции, наркоторговли и отмывания криминальных капиталов. Покупали гостиницы, магазины, жилье… В муниципалитете они встретили теплый прием – чиновники заинтересованы в притоке денег и не интересуются их происхождением. Боссы «русской» мафии зажили на широкую ногу – купили дома рядом с морем, ездят на «Роллс-Ройсах» и «Феррари», их роскошные яхты стоят в порту Пуэрто Банос. Они привыкли решать все свои проблемы с помощью оружия и насилия. Это их фирменный почерк.

Хуан замолчал.

– А теперь расскажи о Першине и о Маландяне, с которым работает мой бывший сотрудник, укравший у меня деньги и важные бумаги.

– Ты высоко летаешь, птичка. Слишком высоко. Антон Першин – очень опасный человек, один из лидеров ореховской преступной группировки. Слышала о такой?