– Старый город, – пояснил Хуан. – Я даже не знаю, как тебе помочь. А какие-нибудь его приметы ты знаешь?

– Приметы?

– Ну, на кого он работает?

– Он связан с неким Робертом Маландяном.

– Кажется, я где-то слышал эту фамилию.

Мимо нас прошла влюбленная парочка. Девушка положила голову юноше на плечо, и они целовались.

Рука Хуана легла на мою талию.

– Осторожно, здесь можно упасть.

Я знала эти мужские уловки и поэтому лишь усмехнулась.

– Я твердо стою на ногах, Хуан.

– Как хочешь…

– А Маландян, в свою очередь, работает на Антона Першина.

– Першина? – Я почувствовала, как напрягся Хуан.

– А что? – ответила я вопросом на вопрос.

– Это крупный авторитет, из бывшей ореховской группировки. Во что ты влипла, Валерия?

– Пока ни во что.

– Тогда уноси отсюда ноги и не пытайся разыскать своего знакомого.

– Нет уж! Раз я сюда приехала, то должна найти его обязательно. Для меня это вопрос жизни и смерти.

– Но это очень опасно.

– Я знаю.

– Ты всегда такая упрямая?

– Почти.

Я вспомнила другого мужчину, тоже называвшего меня упрямой. Похоже, это качество не очень ценится в женщинах. Но я такая, какая есть, и переделывать себя не стану. Я пыталась измениться ради Стаса, и к чему это привело? К тому, что об меня просто вытерли ноги… Женщина, которая прогибается под мужчину, в конце концов становится ему неинтересна. Жаль, что эта истина открывается слишком поздно, когда ничего изменить уже нельзя.

– Я ничем не могу тебе помочь, – поджимает губы Хуан.

Я нутром ощутила его страх и напряжение. Похоже, я действительно влипла в водоворот крутых криминальных разборок, от которых лучше отойти в сторону.

– Мы пришли. – Хуан распахнул передо мной дверь, и мы оказались в небольшом баре, где моего спутника встретили приветственными возгласами. Видно, что он здесь завсегдатай. Мы сели за столик в углу, Хуан заказал вино.

…Я улыбаюсь. Обстановка настраивает меня на романтический лад. Понемногу страшное напряжение отпускает меня. Это всего лишь один вечер, уговариваю я себя. Я имею право на отдых.

Народу в баре немного. В основном – мужчины. Еще одна женщина, постарше меня, с длинными черными волосами и ярко накрашенными губами, сидит за столиком около двери и что-то рассказывает своему спутнику, отчаянно жестикулируя. На небольшой сцене возникло какое-то движение. Я замечаю музыкантов, сидящих к залу спиной. Их четверо.

– Сейчас начнется. – Хуан касается моей руки. – Быть в Испании и не видеть фламенко – все равно что уехать из Парижа, не осмотрев Эйфелеву башню.

На сцену выходит гитарист и тихонько настраивает инструмент.

– Выброси свои проблемы из головы и наслаждайся. Живем-то один раз.

– Спасибо за напоминание…

Мы смеемся.

На сцену выходит женщина лет сорока в национальном костюме. Описывать фламенко нет смысла – этот танец надо видеть. И так же трудно сказать в двух словах, о чем он. Об одиночестве и любви, о жизни и смерти, о встречах и расставаниях. Во фламенко есть надрыв, страсть, все, как в первый и последний раз.

Зажигательная музыка, гортанные переливы, cтук каблуков и кастаньет – все смешалось в одно яркое зрелище, от которого я не могу оторваться.

– Ну как? – шепнул мне на ухо Хуан.

– Ой… без комментариев. Даже ничего не хочется говорить.

– Я же обещал незабываемое впечатление…

Мы выходим на улицу. Стало еще прохладней. Я зябко поеживаюсь.

Хуан прижимает меня к себе.

– Пошли ко мне. Тут недалеко…

Перед моими глазами встало лицо Андрея.

– Нет, Хуан, не могу.

– Почему? – Он не огорчен моим отказом – скорее удивлен.

– У меня есть мужчина. Но все так запутано…

– Ты живешь с ним?

– Нет.

– Спишь?

– Да. Но… мы поссорились. По-крупному, и похоже, расстались. Я еще толком ничего не понимаю.

– Слушай, я же тебя ни к чему не принуждаю. Просто поедем ко мне и посидим, отдохнем, расслабимся. Послушаем хорошую музыку. Что в этом плохого?

Про себя я усмехнулась. Тактика настоящих донжуанов именно такая: неназойливо-настойчивая. Если женщина колеблется, они не идут напролом, чтобы ее окончательно не спугнуть. Они завлекают ласково, ненавязчиво: просто посидим, просто отдохнем…

Я сталкивалась в своей жизни с такими донжуанами и неплохо знала их уловки. Я вообще многих мужчин понимала еще до того, как они раскрывали рот и начинали говорить. Это не помешало мне по уши влюбиться в Стаса, а позже потянуться к Андрею. Хотя я должна была предвидеть, чем все закончится. Ладно, Стас уже в прошлом. Но как я могла не разглядеть в Андрее собственника и тирана? Человека, который всегда будет стараться поставить женщину на место?..

Получается, как у Грибоедова, – ум с сердцем не в ладу. Женщина все видит и все понимает, но стоит ей по-настоящему влюбиться, как мозги отшибает напрочь.

Меня захлестнуло жгучее чувство обиды на жизнь, на Андрея, на Стаса, на этих мужиков, которые причинили мне столько боли и страданий. Одним больше, одним меньше – какая разница!

– Я поеду! – выпалила я.

Хуан расплылся в хищной улыбке.

– Ну и отлично!

…Квартира у него небольшая, но стильная. Я обхожу ее. Кухня соединена с гостиной. Есть еще две комнаты. Одна – рабочий кабинет – маленькое пространство, заставленное шкафами, полками, где вперемешку лежат книги, диски, журналы и альбомы с фотографиями.

Впритык к стене стоит рабочий черный стол с большим компьютером. Рядом – пепельница и статуэтка быка и матадора. Оле, оле!

Из кабинета дверь ведет в спальню, где стоит большая кровать, застеленная темно-зеленым покрывалом, и низкий пуфик. Коричневые стены, и по контрасту с ними – яркая, броская картина: горы и почти вплотную подступившая к ним сочно-изумрудная вода с крупными камнями-валунами на переднем плане.

– Красивая картина!

– Это рисовал мой двоюродный брат. Он художник.

Хуан выходит из комнаты.

Что хочет женщина, когда ей уже за тридцать? Чувств или стабильности, семьи, детей? И кто ответит на этот вопрос? Почему те, кто уже обзавелись семьями, чувствуют какую-то пустоту и неудовлетворенность, ощущение, что жизнь пролетает мимо, как скорый поезд, а ты еще толком и не жила. А у кого нет семьи, мечтают о муже и детях, воскресных походах в магазин и родительских собраниях.