– Но, конечно же, в нашей армии таких трусов и паникёров – ничтожное меньшинство. Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с имперско-фашистскими захватчиками части Вооружённых сил Федерации, громадное их большинство, их командиры ведут себя безупречно, мужественно, а порой – прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения. Известно, что отдельные части нашей армии, попав в окружение врага, используют все возможности для того, чтобы нанести врагу поражение и вырваться из окружения…

Однако из-за трусости и предательства отдельных бойцов и командиров население нашей Федерации, с любовью и уважением относящееся к Народно-Освободительной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Народную Армию, а многие из них проклинают Народную Армию за то, что она отдает наши планеты под ярмо имперских угнетателей, а сама утекает, куда глаза глядят…

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать с планеты на планету, так как у нас ещё много территории, много земли, много населения и что продуктов питания, как и необходимого металла, у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам…

У нас нет и не было преобладания над имперцами ни в людских ресурсах, ни в продовольственных запасах. Отступать дальше, и особенно с планеты Новый Крым, – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

«Ну, давайте, давайте!», подумал я, мысленно вспоминая знакомые строчки. И точно:

– Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр нашей территории, цепляться за каждый клочок нашей земли и отстаивать его до последней возможности. У нас пока ещё вдосталь оружия, боеприпасов, продовольствия. У нас много храбрых бойцов и опытных, знающих командиров.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.

Нельзя дальше терпеть командиров, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры допускают, чтобы несколько паникёров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникёры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира и рядового бойца должно явиться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, пасующие перед врагом, срывающие с себя знаки различия, дезертирующие с поля боя, являются предателями Родины. С такими командирами и рядовыми бойцами поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

Верховное главнокомандование Народно-Освободительной Армии приказывает:

Первое. Безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше, что от такого отступления не будет якобы вреда.

Второе. Безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих корпусами и дивизиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования.

Третье. Командованию дивизий и корпусов безусловно снимать с постов и судить представителями Особого Совещания командиров полков, батальонов и рот, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, отбирать у них ордена и медали; по приговору Особого Совещания или расстреливать трусов и паникёров, или, если представители Особого Совещания сочтут необходимым, направлять в штрафные роты.

Четвёртое. Сформировать в пределах дивизии 3-5 хорошо вооружённых заградительных отрядов (по 100 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых полков и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей полка расстреливать на месте паникёров и трусов и тем помочь честным бойцам полков выполнить свой долг перед Родиной.

Пятое. Сформировать в пределах дивизии от 2 до 5 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 50 до 100 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Офицерик выдохся и медленно, со значением, опустил планшетку. Ополченцы угрюмо молчали. Да, у нас на Новом Крыму слишком хорошо помнили, что такое «приказ номер 227», или «ни шагу назад!», как ещё его называли. Заградот-ряды! Штрафные роты!

– Ваши взводные раздадут подписные листы! – услыхали мы. – Всем расписаться, что приказ вам зачитан и вами понят!..

…Немало времени оказалось потеряно, пока не раздали обед – имперским пайком-самогревкой, присовокупив к нему пятьдесят граммов водки в пластиковых стаканчиках. А потом погнали обратно к окраинам – устраивать позиции.

К вечеру моё отделение с ног валилось. Ни у кого не осталось сил на обсуждение как жуткого приказа, так и перспективы погибнуть от пуль своих же собственных карателей и особистов. Все семеро моих ребят так и уснули вповалку, в брошенном просторном доме, что смотрел на восход всеми многочисленными окнами. Я спать не мог. Какой смысл оборонять город, если по всем канонам войны его следовало не штурмовать, а обойти и окружить? Или нам заранее отвели роль героев новой ленинградской блокады?..

Честное слово, сейчас бы обрадовался и полку боргских переселенцев. Я не мог отделаться от чувства, что нас послали сюда на убой. Поляжем мы здесь все, и даже заградотряды не успеют унести ноги.

Ночь прошла спокойно. Имперцы не торопились, и Владисибирск использовал подаренное время на все сто процентов. Нам наконец-то подбросили оружия, и девчонки моего отделения восхищённо глазели на многозарядный автоматический гранатомёт, словно на новые «отпадные» серёжки или колечко.

Да, кое-что успели сделать. Возвести баррикады из бетонных блоков; заложить окна старыми верными мешками с песком; реквизированые в городе экскаваторы, надрываясь, копали противотанковые рвы. Казалось, имперцы совершили большую ошибку. Они не попытались атаковать город с налёту. В небе барражировало несколько истребителей; Федерация, похоже, неплохо подготовилась к отпору. Я увидел даже пару штурмовых танков (со всё теми же эмблемами «Свободной Франции» на броне), занявших позиции в укрытиях по обе стороны широкой дороги, что, влившись в город, обращалась проспектом. Владисибирск строился нестеснённо, места здесь было не занимать.