Ученые по-разному объясняли причины экологических проблем в СССР. Одни ставили во главу угла перегибы советской политики, другие делали акцент на влиянии глобальной мировой капиталистической системы, третьи – на опасности авторитарного правления. Хотя все эти представления основывались на фактах невероятно высокого уровня промышленного загрязнения в СССР, никто из исследователей не смог глубоко изучить причины. Некоторые считают, что проблемы скрывались в недостатках советской командной экономики. Они утверждают, что ориентация на показатели, неэффективность управления и невнимательность к происходившему в рыночной экономике стали причиной экологической деградации596. Так, Анн-Мари Сэтре Оландер использует подход Корнаи, объясняя особенности отношения с окружающей средой в условиях экономики дефицита. По мнению Корнаи, то, что руководители предприятий удерживали ресурсы, скрывали реальные мощности в государственных социалистических экономиках, приводило к хроническому дефициту и нестабильному производству. Оландер считает, что советское экологическое регулирование не было приоритетным в бюджете страны и непропорционально вкладу работало только для небольших предприятий с ограниченными технологическими мощностями. В итоге крупные предприятия, представлявшие собой источник загрязнения, не имели лимитов выбросов597. Исследование Фионы Хилл и Клифорда Гэдди посвящено экономико-географическому наследию, доставшемуся России от советской системы планирования, в котором они видят серьезное препятствие для развития страны. Игнорируя цену строительства крупномасштабного производства в условиях Севера, советские планировщики индустриализировали такие трудные с точки зрения экономического развития территории, как Кольский полуостров. Хилл и Гэдди также обращали внимание на то, что наименее развитые регионы становились наиболее загрязненными зонами страны598.

Этому представлению противоречат выводы широкого круга исследователей, использующих мир-системные подходы политических экологов, а также «зеленых» марксистов, которые указывали на то, что именно гегемония капиталистической системы в современном мире была причиной экологических бедствий на планете, включая коммунистические страны599. В этом смысле социалистические экономики во многом следовали капиталистической логике аккумуляции богатств правящими элитами и превращения природы в товар. Соревнование Востока и Запада в условиях холодной войны также создавало определенное давление на советское руководство, которое было вынуждено сфокусироваться на увеличении промышленных мощностей за счет экологии, которая должна была быть подчинена социалистическим принципам. Арран Гаре резюмирует эту политику так: советская «командная экономика продолжает линию капитализма по доминированию над людьми и природой, но в более экстремальной версии»600.

Другой перспективой для исследователей является не экономика, а политика. Конкретнее, авторитарное правление в России и СССР во многом объясняет неспособность защитников окружающей среды хоть сколько-то влиять на государственную политику. Два наиболее известных экологических историка России – Дуглас Винер и Пол Джозефсон – придерживаются этой точки зрения. В своем сравнительном исследовании «Ресурсы при разных режимах» Джозефсон подчеркивает предрасположенность авторитарных режимов, таких как СССР, нацистская Германия, коммунистический Китай и управляемая военными Бразилия, к «масштабным геоинженерным проектам, меняющим внешность земли и ее рек», как способу увеличить контроль над окружающей средой601. Винер, в свою очередь, подчеркивает авторитарные традиции в российской истории, во многом ответственные за «отравленные земли, отравленный воздух и отравленную воду, с которыми мы имеем дело сегодня». По его мнению, отношение страны к природным ресурсам долгое время страдало от хищнических практик милитаристского государства, заточенного на взимание дани, которое сначала проявлялось в заявлении московских царей о том, что вся земля является их вотчиной, и затем нашло свое продолжение при последующих режимах, включая советский и постсоветский602.

Случай кольской никелевой промышленности предлагает альтернативный ответ на вопрос о том, почему советский режим был разрушительным для природы. Помимо капитализма, коммунизма и авторитаризма, важную роль в превращении «Североникеля» и «Печенганикеля» в серьезных загрязнителей в 1970–1980‐е годы сыграл международный фактор. Я утверждаю, что специфика позднесоветской эпохи сделала производство угрозой окружающей среде. До конца 1960‐х годов советское никелевое производство нанесло огромный урон окружающей среде. В 1970‐е годы увеличение нагрузки на окружающую среду со стороны промышленного роста в сочетании с изменениями в глобальной экономике стало новым вызовом для советской системы. Советские промышленники стремились преобразовать природу в кратчайшие сроки и поощряли экстенсивный рост промышленности. Тем не менее этот подход был менее эффективным с точки зрения экономики, чем раньше. Так, хотя никелевое производство стало главным триггером экологических проблем, советские предприятия не могли адаптировать технологии, которые сократили бы выбросы, но продолжали делать производство приоритетной задачей. Однако материальный мир все так же вмешивался в советские планы, в частности в схемы очистки промышленных загрязнений.

Поэтому не только постоянные особенности командной экономики, хищнический характер капитализма и безгласие граждан, живущих при авторитарном режиме, были причинами появления промышленных шрамов на красивых северных ландшафтах. Столкновение интересов экономической экспансии и природных особенностей региона стало причиной превращения никелевых предприятий в источник страшного загрязнения. Все это происходило в период развития экологического движения в других странах, которое заостряло внимание на экологических последствиях промышленного развития.

Последующая история загрязнения среды от никелевого производства показывает то, как менялись отношения природы и общества и как эти отношения определяли особенности производства цветных металлов на Кольском полуострове. На каждом этапе своей истории кольское никелевое производство было связано с процессами глобальной экономики, но одновременно преследовало свои цели в отношении экологии. Никелевое производство было впервые запущено в середине 1930‐х годов как часть автаркической экономики. Накануне Второй мировой войны никелевое производство стало обслуживать военный сектор. В течение первых десятилетий холодной войны оно было сосредоточено на экстенсивном росте производства, в целом свойственном экономике Европы и США. Постоянное расширение производства стало причиной серьезного урона кольской природе. В 1970‐е и 1980‐е годы, когда кольские никелевые предприятия пытались адаптироваться к вызовам экономической глобализации, загрязнения достигли критического уровня. С распадом СССР «Печенганикель» и «Североникель» стали частью влиятельной транснациональной корпорации, продолжая оставаться серьезным источником загрязнения, впрочем, более ограниченного, чем ранее.

АВТАРКИЯ, ИДЕАЛИЗМ И ПРИНУЖДЕНИЕ

Еще до того как была выпущена первая партия никеля в феврале 1939 года, газеты писали о триумфе новой промышленности на Кольском Севере. «За годы второй сталинской пятилетки в глухой и дикой тундре Кольского полуострова, на далекой окраине Заполярья вырос новый город Мончегорск. В результате упорной и настойчивой работы геологоразведчики открыли огромнейшие запасы медно-никелевых руд, вполне обеспечивающих комбинат на несколько десятков лет рудой»603. Энтузиазм в отношении возможностей переустройства тундры отсылал к дискуссиям о промышленном потенциале Хибин, разгоревшимся несколькими годами ранее. Неудивительно, что при строительстве никелевого производства государственные плановики поддержали сталинский подход к природе. Они снова пытались одновременно доминировать над природой и подчеркивать ценность окружающих ландшафтов ради самодостаточного производства ценного продукта.

Собственно, до того как было объявлено о «строительстве социализма