в отдельно взятой стране», в России не было своего никелевого производства. В течение небольшого периода в 1870‐е годы царское правительство добывало сырье и производило никель на Урале. Вскоре, впрочем, государство стало импортировать этот металл из французской колонии Новая Каледония в южной части Тихого океана604. С началом первой пятилетки в 1928 году СССР вернулся к производству никеля на Урале. Геологи активно занимались поиском новых возможных залежей сырья: его ценность повышалась потому, что этот металл мог использоваться как антикоррозийный материал для сплавов605. Никель в целом является одним из относительно распространенных элементов, однако редко доступен в избытке в одном конкретном месте. Существует два основных вида месторождений: латериты, которые можно обнаружить в центральных широтах, и сульфиды, смешанные с медью и кобальтом, которые в северных регионах встречаются в основном глубоко под землей. В конечном итоге некоторые запасы сульфидов были найдены на Кольском полуострове.

Летом 1929 года географ Гавриил Рихтер и геоботаник Герман Крепс прибыли с экспедицией в Монче-тундру на запад от Имандры. Одной из целей этого путешествия было установление границ Лапландского заповедника, но во время поездки было сделано случайное и вместе с тем судьбоносное для заповедной зоны открытие. Рихтер взял пробы заинтересовавшей его горной породы, на которую странным образом реагировала стрелка его компаса. Химический анализ породы показал, что эта металлическая руда с магнитными свойствами содержала вкрапления никеля606.

В течение последующих лет ученые активно исследовали Монче-тундру. Во главе с геохимиком Александром Ферсманом они смогли продвинуться к западу от Имандры. В большей степени они полагались на гостеприимство и знания одной жившей там саамской семьи, а также на возможности использования услуг саамов по транспортировке. Первые поисковые работы оказались не очень успешными, не дав достаточно полного представления о запасах никеля и меди, к тому же было неясно, какой способ выплавки руды был бы наиболее эффективным607. Из-за этого строительство производства откладывалось. Первый секретарь Ленинградского обкома партии Сергей Киров успокаивал встревоженного Ферсмана тем, что «нет такой земли, которая бы в умелых руках при советской власти не могла быть повернута на благо человечества»608. Уверенность Кирова в данном случае оправдалась. Оценки запасов никеля в месторождениях Монче-тундры Нюдуайвенч, Сопчуайвенч и Кумужья выросли к 1934 году в пять раз, и вскоре после этого инженеры придумали способ обогащения низкосортной руды609. Когда эти проблемы были решены, местные руководители стали лоббировать строительство завода «Североникель»610.

Изменения советской и международной экономики также повлияли на выбор чиновников в пользу строительства никелевого производства на Кольском полуострове. В то же самое время, когда ученые открыли никель в Монче-тундре, были найдены огромные запасы сульфидов никеля недалеко от Норильска611. Надеясь на ценовое преимущество за счет эффекта масштаба, власти пытались скоординировать строительство никелевых предприятий в разных частях страны, включая Монче, Норильск и Орск. Они хотели сэкономить на транспортных расходах и поэтому решили построить первое предприятие на Кольском полуострове, несмотря на то что большие запасы никеля были обнаружены в Норильске612. Советские плановики также реагировали на растущий в 1930‐е годы спрос на никель на мировом рынке после резкого падения цен в 1920‐е годы613. В этот период на никелевом рынке доминировала, владея 90 процентами всех известных запасов этого ресурса, Международная никелевая компания Канады. В 1934 году она также решила увеличить добычу и производство в районе Петсамо (Печенги) в северной Финляндии – территории, расположенной недалеко от Монче-тундры и до Первой мировой войны принадлежавшей Российской империи. В дальнейшем по итогам Второй мировой войны эта территория вошла в состав СССР. Руководители советских промышленных министерств не видели препятствий для строительства предприятия неподалеку от Печенги614.

Таким образом, вместо того чтобы доказывать невосприимчивость коммунистических экономик по отношению к рынку, создатели советской никелевой промышленности действовали в тесной связи с трендами развития капиталистического мира. Правительство СССР не полагалось на экономическую автаркию, поскольку марксистская идеология требовала равномерного географического распределения промышленных мощностей, не считаясь с затратами, как это показали Гэдди и Хилл615. Как продемонстрировали Оскар Санчез-Сибони и Микаэль Дохан, сталинское руководство отвернулось от внешней торговли в сторону самоизоляции в 1930‐е годы скорее из‐за отсутствия альтернативных путей экономического развития, нежели из‐за следования долговременным политическим предпочтениям616. Теоретик в области экономики Карл Поланьи отмечал это в 1940‐е годы, утверждая, что «социализм в отдельно взятой стране был обусловлен неспособностью рыночной экономики обеспечить связи между всеми странами; в этом смысле российская автаркия была всего лишь преходящей стадией капиталистического интернационализма»617. Иными словами, автаркия была вызвана глобальным экономическим контекстом 1930‐х годов в целом.

Итоговое решение о строительстве в Монче-тундре было принято весной 1935 года. Василий Кондриков, в этот период возглавлявший «Апатит» и его подразделение «Североникель», и Валерий Языков, возглавлявший организацию, курировавшую никелевые и оловоплавильные предприятия, писали 26 марта 1935 года наркому тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе о сроках строительства и стоимости проекта618. 29 апреля Орджоникидзе распорядился начать строительство. Его распоряжение в целом представляло собой первоначальный план с немного урезанным бюджетом и назначение другого чиновника «Апатита», Николая Воронцова, руководителем строительства619. Согласно распоряжению, новый завод «Североникель» к концу 1937 года должен был производить три тысячи тонн никеля и столько же меди и в 1938 году увеличить объем до десяти тысяч тонн620.

Так же как при осуществлении проекта в Хибинах, планировщики кольских никелевых предприятий провозглашали надежду на будущую жизнь местных жителей в гармонии с окружающей средой. Они назвали новый промышленный город Мончегорском и регулярно подчеркивали, что «Монче» на саамском языке означает «красивый»621. Один журналист так объяснял в 1936 году роль человеческой деятельности в облагораживании этого ландшафта. «Была дикая безлюдная тундра. Веками сюда никто не приходил. Тундру окружали высокие горы, и никто не знал, какие богатства они хранят. Но пришли большевики и разгадали тайны гор. И теперь не узнать Монче-тундры. Она стала действительно красивой. Пока еще эта красота заключается не в стройных фабричных корпусах и не в ровных проспектах и площадях. Эта красота в большой созидательной работе, которую начали и настойчиво ведут большевики»622. Эта «творческая работа», пояснял автор, должна была стать обязательным условием того, чтобы люди смогли жить в таком месте.

Планировщики Мончегорска и «Североникеля» попытались реализовать свои холистические представления об отношениях с природой на практике. Кондриков заявлял о полученном им уроке в Хибинах и предлагал сохранить некоторые старые леса в городе в виде парков