После того случая в лагере у озера Спокойствия диву казалось, что настоящим наказанием для Морана стал совсем не домашний арест и несколько суток в кандалах на жарком солнце, а мысли о том, что могло произойти, не явись Люций вовремя. Глава Северного ордена был крайне разочарован в поступке сына, чего совсем не скрывал.

— Ты должен загладить свою вину, — в то время сказал он.

— Я знаю, — ответил Люций.

Отец, сурово поглядев на него, удовлетворенно кивнул, понимая, что сделанного не воротишь, теперь главное — суметь вынести из случившегося урок и взять на себя ответственность. С тех пор больше они об этом не заговаривали. Прошло два года, а Моран не позабыл о данном себе обещании.

— Победила. Даже быстрее, чем я ожидал. — Лицо дива озарилось, с руки сорвалась птица, воссозданная из тьмы. Она черной молнией пронеслась на противоположную сторону площадки и опустилась на девичье плечо.

Сара обернулась. Нахмурилась. Раздосадованно взглянула на Морана, будто обвиняя во всех грехах, и смахнула создание из темной магии.

Див улыбнулся — в последнее время реакция светлой изменилась. Раньше она шугалась его гораздо сильнее, а теперь даже сама искала его взглядом, когда думала, что он не видит. И быстро отворачивалась, стоило поймать ее на этом. Теперь в ее ворчании и упреках звучало лишь усталое раздражение. И пусть разговаривала она все так же мало, зато слушала Люция с куда большим вниманием.

Сорель развернулась, стремительно покидая тренировочную площадку. Она с такой решимостью сжимала эфес меча, будто готовилась вот-вот вступить в новый бой. Светлую сталь, реагировавшую на настроение хозяйки, окружал ореол неплотного сияния, издалека напоминавший туман.

Люций, улыбаясь, смотрел ей вслед, когда услышал тихий голос друга.

— Не понимаю. Все равно не понимаю. — Рафаиль помотал головой. Кажется, он окончательно отчаялся разобраться в происходящем.

Люций глянул на него и вновь рассмеялся. Но его смех быстро утих.

Моран последний раз посмотрел на удалявшуюся девушку.

— Просто я не могу отделаться от мысли, что она очень одинока, вот и все, — вдруг выдал он.

— Одинока? У нее есть соратники из ордена и брат. Разве это одиночество? — возразил Рафаиль.

Моран поморщился, запрокинув голову, и протянул:

— Не знаю. Но ее брат мне не нравится. Думает только о себе и о том, чего хочет он.

Люций вспомнил их стычку у домика врачевателей на озере Спокойствия, когда Сара спала после столкновения с ревенантом. Фредерика ослепила ярость, и это не вызывало удивления, учитывая случившееся. Но в том, как светлый кричал, угрожал, чувствовалось что-то иное, нежели привязанность к сестре. И его взгляд, которым он смотрел на Морана теперь, стоило им случайно повстречаться в коридорах академии, вызывал еще больше подозрений.

— Не мне судить. Но если я могу хоть немного заполнить эту пустоту, то я сделаю это. Даже столь своеобразным способом. Тем более из всех светлых Сара действительно нравится мне больше всего. С ней весело.

Рафаиль бы с ним поспорил, но им неожиданно помешали.

— О чем болтаете? — К ним приблизилась Розали. Девушка только закончила поединок и теперь искала нового партнера. Ее взгляд коснулся меча, что сжимал Люций, слегка раскосые глаза сощурились. — Моран, не боишься разучиться пользоваться оружием? Будешь так стоять — и любой светлый сможет раздавить тебя как жалкое насекомое.

— Ликорис, за меня беспокоиться не надо. Я всегда в форме.

— Выходи на площадку.

— И не стыдно второгодке вызывать на бой кого-то младше себя? Вон, пристань к кому-то из своих.

Розали обернулась и фыркнула.

— Свободны лишь светлые. А они, что бы ни случилось, сразу плакаться. Поднимают шум по любому поводу, — неприязненно отозвалась девушка, намекая на неразбериху вокруг недавней охоты. Когда имеешь дело с нечистью, может произойти всякое. Даже в том, чтобы умереть случайно, просто потому что не повезло, нет ничего необычного.

— Ну, я слышал, что один из наших отступил. Не ясно, то ли он сбежал первым, поняв, что дело плохо, то ли у него действительно не оставалось иного выбора. Все станет понятно, когда очнется его соратник, — вмешался Рафаиль, он уже успел перемахнуть через ограду и теперь протирал свой меч от пыли, что висела в воздухе.

— Верно, нас там не было, поэтому не будем судить. Хотя в чем-то я с тобой согласен, Розали, — проговорил Люций. — Но от этой вражды никакого проку. Если мы сами не можем разобраться, неудивительно, что и люди так и норовят развязать войну.

Повисло молчание. И Рафаиль, и Розали поняли, что имел в виду див. Два года назад на трон Акракса взошел старший сын почившего короля. Нынешний монарх оказался головной болью для всех — высокомерный и глупый, жаждущий славы, которую, как он думал, мог завоевать лишь одним способом — развязав войну. Ему не давали покоя портовые города Феросии с кипящей торговлей и земли с более теплыми зимами. Но война — игра для королей, а для простого народа — бедствие.

И уже больше года глава Северного ордена регулярно посещал Дельтрас, чтобы повлиять на монарха и не позволить ему наделать глупостей.

Второй наследник же, младший сын, пропал. Мальчишке было всего девять лет. Ходили слухи о том, что его спрятали. В этих слухах имелся смысл, ведь останься принц во дворце, и на сохранность его жизни не поставили бы и медяка.

— Что это у тебя на мече? — внезапно спросила Розали, склоняясь ближе.

Она нахмурилась, разглядывая едва заметную нить.

— Волос? — с недоверием произнесла она.

— Это талисман.

— Это волос.

— Ну, это не мешает ему быть и тем и другим, — пожал плечами Моран.

Розали одарила его странным взглядом.

— Чей он?

— Сары Сорель, — без стеснения признался он. — Ты слышала про удачу в бою?

Ликорис, помедлив, кивнула.

— И ты всерьез повязал волос светлой? Да это же все байки! И что, она так просто позволила взять у себя волос, или ты бегал за ней с ножницами? — Розали глядела на него как на сумасшедшего и в то же время улыбалась. Поступки, на которые не решались другие, Моран совершал, совсем не смущаясь.

И эта смелость была в своем роде похвальна. Ведь как часто мы не решаемся сделать что-то из-за страха! Боимся осуждения и непонимания со стороны.

— Почти, — встрял Рафаиль.

— Сара Сорель, говоришь… — распрямляясь, задумчиво протянула Розали. — Приемная дочь их главы и сестра Пшеницы.

— Пшеницы? — развеселившись, переспросил Люций.

— Ну, мы так называем Фредерика Сорель среди своих. Волосы как колосья, — пояснила теневая дэва. — Я кое-что слышала о ней. Случайно. Просто кое-кто из моего ордена был в том месте тогда… Я плохо помню подробности, еще ребенком была.