— На предмет, все ли они на месте? — усмехнулся полукровка.

— Было бы весьма странно, — не поворачиваясь, хмыкнул склонившийся над картой штурман, — если бы они сумели куда-нибудь подеваться. С подводной-то лодки.

Изначально конструктора субмарины отнюдь не закладывали в присущие их детищу достоинства возможность перевозки пассажиров. Задача, стоявшая перед ними, звучала несколько иначе — обеспечить возможность спасения экипажа, в том числе с предельной глубины погружения. Поскольку таковой необходимости у экипажа «Сына Локи» пока что, к вящей их радости, не возникало, оба спасательных отсека использовались отнюдь не по прямому назначению. Один из них был завален кокосами, второй же до недавнего времени служил обиталищем Роники Тамм — и вексиль-шкипер, недолго думая решил, что там, где теоретически должны были уместиться двадцать пять гномов и практически сумела поместиться одна женщина, также смогут существовать еще трое людей и приравненных к ним существ.

Теоретически он оказался прав.

— Вы тут как? — поинтересовался Уин.

— Спасибо, превосходно, — бодро отозвался русский.

Малыш озадаченно моргнул. Вид графа, в общем-то, соответствовал его словам, если не учитывать тот факт, что плоскость, на которой вампир столь непринужденно разлегся, до сего дня числилась потолком, а не палубой.

— Не желаете присоединиться к нашей дискуссии? — продолжал Рысьев.

— А о чем спор? — полюбопытствовал Малыш, одновременно раздумывая, какой из перегородивших вход в отсек узлов способен выдержать его вес без особого ущерба для своего содержимого.

— В данный момент, — сказал Рысьев, — мы спорим, стоит ли бояться злодеев.

— Как раз злодеев я не особенно боюсь, — задумчиво сказал Крис. — Может, это из-за того, что на моем пути пока не попадались по-настоящему злобно-могучие-сукины-сыны. По крайней мере, не могу их припомнить... один только сержант Клеппер на ум приходит. Второго такого злобного, жестокого, коварного, но при этом чертовски хитрожо... то есть умного подонка, уверен, не сыскать в обеих Америках. Разве что в старушке Европе есть пара-тройка в каких-нибудь музеях завалялась. А вообще-то, — неожиданно закончил он, — я куда больше опасаюсь желателей не зла, а добра.

— Интересная... точка зрения, — медленно произнес Рысьев. — И, не могу не заметить, весьма отличная от позиции большинства.

— Какого еще большинства? — повысил голос Крис. — Орков? Эльфов? Или тех безмозглых баранов, которые, не прочтя утреннюю газету, не могут решить, какая погода за окном: дождь, снег или солнце?

— Крис... — после короткой паузы вполголоса произнес вампир. — Вы, случаем, не поклонник Руссо?

— Старины Жан-Жака? Не-ет. Я пытаюсь сбежать не к, а от. Другой вопрос, что все альтернативы человеческой цивилизации либо вывесили на своих дверях таблички «вход только по рекомендации трех действующих членов клуба», либо тоже... не благоухают. Гномы неплохи... но, боюсь, привыкнуть к пещерной жизни я попросту не успею.

— Если тебе нравится созданная гномами модель общества, — сказал Малыш, — то советую подумать над гавайским гражданством.

— Ты серьезно, партнер?

Малыш пожал плечами.

— Такими вещами обычно не шутят. По крайней мере, я так не шучу.

— Тогда спасибо за совет... партнер.

— И все-таки, Крис, — спросил Рысьев, — за что вы так не любите альтруистов?

— За фанатизм, — коротко отозвался Ханко.

Русский задумался.

— Понимаю. Не могу сказать, что разделяю, по крайней мере целиком и безоговорочно, но и не могу отрицать наличие некоего рационального зерна.

— Не знаю, как вам, граф, вы все же пожили, то есть просуществовали на этом свете куда больше меня, но те поборники добра, что довелось повидать мне... или о которых я слышал... или читал... Так вот, всех их объединяло горячее желание облагодетельствовать ближнего или дальнего своего, абсолютно не интересуясь, насколько сильно этот ближний или дальний жаждет быть облагодетельствованным. Хотите пример? Наша чертова междоусобица!

— Вы имеете в виду войну между Севером и Югом? — уточнил граф. — Забавно... а ведь, казалось бы, трудно представить более достойную цель, чем борьба за свободу, причем не свою, а других.

— Как же, как же... — буркнул Крис. — Борьба за свободу... да! Так и говорил нам мистер комиссар — вы, мол, идете освобождать ваших черных братьев, стонущих под непосильным ярмом, и много чего еще в том же духе. Но отчего-то большинство парней в серых шинелях, с которыми я говорил, за всю свою жизнь имели лишь двух рабов — свои правую и левую руки. Не знаю, — ехидно добавил он, — может, конечно, в траншеях под Питерсбергом собрались сплошь какие-то неправильные мятежники...

— А вам часто удавалось разговаривать с ними.

— Удавалось... У нас был кофе и сахар, у джонни — вирджинский табак. Хороший повод для маленького неофициального перемирия.

— И что они вам говорили? Не сочтите за назойливость, но просто я, если помните, сам некоторым образом находился среди участников этой вашей, как вы изволили только что выразиться, чертовой междоусобицы и мне весьма интересно услышать мнение стороннего наблюдателя.

— Они говорили занятные вещи, граф. Они говорили, что сражаются за свой дом... за свой образ . И ведь они ничуть не кривили душой, ей-ей.

— У меня сложилось такое же впечатление.

— Вот с тех самых пор, — с тоской произнес Крис, — я и начал задумываться: а так ли блага была цель доброжелательного дядюшки Эйба, чтобы ради нее стоило отправлять на тот свет уйму отличных ребят?

— Возможно, — задумчиво сказал русский, — причина все же крылась в том, что вы сражались не столько за, сколько против. Не столько за свободу негров, сколько против мистера Хлопка.

— Орк его знает. Я ведь первые несколько лет после войны жил на Юге и сам не раз видел, как к моему те... хозяину дома, где я жил, приходили его бывшие рабы со словами: «Масса, возьмите нас обратно — не нужна нам эта свобода».

— Джона Брауна хватил бы удар, услышь он такие речи.

— Этого чокнутого аболициониста? В нашей роте как-то завелся один такой псих, родом из Новой Англии. Истинный потомок пуритан, с родословной чуть ли не с самого «Мейфлауэра». Да, вот уж кто никогда бы не стал выменивать у ребов сало на «шомполушки». Он и сам был похож на шомпол — длинный, худой, мундир на нем болтался как на чучеле, а глаза так и полыхали святым огнем... хоть костер запаливай. Всего-то три недели был с нами — и надоел всем преизрядно. Думаю, — добавил Крис, — он при любом раскладе не вышел бы живым из своего первого боя. На войне бывает всякое... например, пули порой прилетают с совсем нежданных сторон.

— Это, мистер Крис, вы все потому говорите, — донесся из-за спасательного плота голос мисс Тамм, — что вам не встречались по-настоящему злобные уроды. А вот мне — встречались. И по сравнению с ними всякие там аболиционисты или святоши-миссионеры выглядели безобидными щенками.