Почему-то из-за этой фразы Хаджар слегка дрогнул, а принцесса гномов, достав кинжал, отправилась к чаше на весах.

— Я бы с радостью оправился вместе с тобой, Чужак, но, увы, эта прекрасная леди обладает внушительным аргументом.

Они стояли у входа в Рубиновую Гору. Так же, как и при первом её посещении, внутрь тянулся огромный поток торговцев и путешественников. С той лишь небольшой разницей, что теперь, после окончания посольства Рубина и Дракона, точно такой же поток вился и в обратную сторону.

Шенси, вместе с Дабла-дуртом, решили проводить Хаджара, Тенед и Таш, которая все это время лежала на носилках и не подавала особых признаков жизни, кроме редкого дыхания.

— Вы бы, кстати, убрали ножичек, принцесса, а то как-никак в общественном месте находимся, а вы такими размерами хвастаетесь, — Абрахам держал руки над головой, в то время как острие меча Тенед смотрело ему прямо в горло.

— Я не доверю тебе, Шенси. Ты уже проявил себя, оказав содействие гномам в их перевороте, — процедила принцесса. — я не позволю тебе даже задуматься о том, чтобы забрать у моей страны её наследие!

— Это вы так любезно о Чужаке? — Шенси указал на Хаджара.

Тот стоял молча. Даже захоти он, все равно не смог бы и слова произнести. Тенед, осознав, что держать без перчаток змею в руках — дело опасное и неблагодарное. Так что она воспользовалась магией Чин’Аме по полной программе и теперь Хаджар не мог ни разговаривать, ни жестикулировать, но даже шевелиться по собственному желанию.

Все только и исключительно через приказ принцессы.

Проклятье…

Даже будучи в самом настоящем рабстве, он не ощущал себя так… по-рабски, как в данный момент. И слова Тенед о том, что ей больно так поступать, что она хотела бы найти лучший путь, что все это лишь для блага Рубинового Дворца нисколько ситуацию не скрашивало.

Если бы не проклятая клятва и обруч, Хаджар бы лишил её жизни.

Ну, во всяком случае — попытался бы.

— Мы, конечно, с ним сроднились, но видят боги — он нам не настолько дорог, чтобы рисковать из-за него жизнями.

— Именно так, — кивнул Густаф.

— Абсолютно, — подтвердила Иция.

— Смерть близко, — не изменил себе Гай.

— Да? А где Алба-удун?

— Готовиться к бою с Дагла-уденом, моя принцесса, — поклонился старик Эден.

Тенед выругалась на языке драконов. Хаджар это высказывание понял и слегка удивился. Он и не знал, что в лексиконе принцессы есть такие крепкие словечки.

— Чтобы ты не говорил, вор, я знаю, что ты что-то задумал!

— Ну как можно, принцесса! — расплылся в улыбке Шенси. — как я могу думать о чем-то кроме вашего меча и моего горла? Мне им, знаете ли, нравится пить вино, а не пробовать на вкус сталь. Так что забирайте этого Чужака и делайте с ним что хотите. Мне нет до этого ровно никакого дела.

Тенед прищурилась, а затем взмахнула рукой. Неожиданно все трое — принцесса Тенед, Таш и Хаджар оказались внутри широкой лодки с белым парусом, на котором виднелся герб Рубинового Дворца.

Интересно, а почему до самой Рубиновой Горы нельзя было добраться с аналогичным комфортом.

— Надеюсь, что больше мы никогда не встретимся, Абрахам Шенси, — произнесла принцесса, после чего убрала меч в ножны и еще раз взмахнула рукой. Лодка начала стремительно набирать высоту, но, все же, Хаджар успел увидеть, как Шенси ему подмигивает.

Проклятье…

А ведь все должно было быть так просто. Свозил принцессу на экскурсию, вернулся, забрал свиток техники медитации и поминай как звали, а теперь…

Теперь между Хаджар Дарханом и агнцем на заклании разница лишь одна — последний хотя бы блеять мог.

* * *

— Вы чем-то обеспокоены, мой повелитель?

Прекрасная демоница, массировавшая ноги Хельмеру, ненадолго отвлеклась от своего занятия.

— Ты знаешь, Кальмьера, — протянул Повелитель Ночных Кошмаров, потягивавший вино из бокала. Он лежал на огромной кровати, на которой, помимо него, находилось еще с десяток представителей демонической расы. Как мужского, так и женского полов. — есть у меня такое чувство. Ну, знаешь, как будто вот-вот меня схватит понос, но! Понос бывает только у смертных, а я ведь — эмиссар Князя Тьмы. Так что не ясно, почему мне кажется, что еще немного и я обос…

Двери в палаты резко распахнулись и на пороге показалась фигура, которую Хельмер меньше всего ожидал увидеть.

— Слуга! — голос, в котором мощи было достаточно, чтобы расколоть Рубиновую Гору и сравнять её с землей, заставил Хельмера мгновенно вскочить на ноги.

Увы, его маленькие игрушки не обладали такой же крепостью. Кальмьера, вместе с другими демонами, лежавшими на кровати, мгновенно превратились в пыль.

— Да, мой князь? — Хельмер, запахиваясь в свое хищное пальто, опустился на правое колено. — Я польщен вашим визитом, но наша встреча была назначена на…

— Ты хочешь сказать, раб, что я не могу по соей воли ходить по своим же землям?!

— Никак нет, мой князь.

— Хорошо! А то я подумал, что ты уже забыл, благодаря чей милости все еще дышишь! Так что слушай мой приказ! Тот человек, за которого ты столько ратовал… как его звали?

— Хаджар Дархан, — ответил Хельмер.

— Вот! Именно! Приведи его ко мне! Немедленно! А если нет, то…

— Вы стяните с меня шкуру живьем.

— Отлично, слуга! Я думал над тем, чтобы скормить тебя плотоядным червям, но это тоже хороший вариант! Ты всегда был смышленым, раб. А теперь — отправляйся в мир смертных и приведи его ко мне. У тебя есть на это смертный месяц!

Договорив, Князь Демонов развернулся и покинул владения Хельмера.

Тот, дождавшись пока точно останется один, принюхался.

— Теперь понятно, почему все утро пахло дерьмом…

— Это уже становится своеобразной традицией, — вздохнул Хаджар.

Нет, положительно, темница Рубинового Дворца отличалась в лучшую сторону от такого же сооружения в Рубиновой Горе. Во всяком случае, здесь можно было стоять в полный рост. Более того — от стены до стены в каменном мешке можно было “идти”. То есть сделать аж несколько шагов.

Да и вместо вырубки в стене, здесь располагалась самая настоящая кровать. Не чета той, которую можно было встретить даже в дешевой таверне, но учитывая, что Хаджар, все же, находился в темнице, то ожидать большего было бы попросту глупо.

Вместо решетки, кстати, проход в коридор, выложенный серым камнем чем-то напоминающим кирпич, ограничивало заклинание. Именно оно мешало Хаджару, несмотря на отсутствие видимых невооруженному взгляду препятствий, покинуть пределы своих “палат”.