наступление на город[192]. Они с двух сторон охватили германскую позицию и угрожали дороге Псков – Изборск. Когда около 1.30 дня последовала атака на северо-западную часть города, белогвардейцы оставили свои позиции, немецкие посты последовали за ними[193]. Обе стоявшие в резерве роты 73-го ландверного полка отказались вступить в бой. С 2 часов дня в самом городе начались перестрелки. В них участвовали жители и военнослужащие Северной армии, которые, споров свои нашивки, вдруг оказались большевиками. Началась паника. В короткое время были блокированы мосты через р. Великую. Железнодорожный мост – единственная оставшаяся переправа – был проходим только для пешеходов, так что обозы застряли. Отрезанными оказались и формирования 73-го ландверного полка. Остальные части гарнизона отошли на Изборск и на следующий день продолжили свое отступление на Печоры. Часть батальона 17-го ландштурменного полка, отправленного из Дерпта в качестве подкрепления, отказалась выступать. Подразделения 73-го ландверного полка и 8-го ландштурменного полка, воспользовавшись железной дорогой, добрались до Валка. Военнослужащие Северной армии были разоружены далеко в тылу в зоне 9-й ландверной бригады.

27 ноября начался вывод стоявших под Печорами частей 5-й эрзац-дивизии через Валк – Ригу в район Митавы, где они пока должны были заняться охраной магистралей, но отказались нести какую-либо службу. Дивизион полевой артиллерии и многочисленные обозы, начав отступление, выдвинулись пешим порядком. Штабы дивизии и 37-й ландверной бригады были отправлены на Родину. Линия охранения была отведена 29 ноября на восточную границу уездов Верро и Валка. Теперь они переходили в зону расположения 19-й ландверной дивизии и 9-й ландверной бригады.

Большевики не использовали свой успех, а удовольствовались занятием мостов через р. Великую. Далее к югу они вступили в Остров. Взятых в плен в Пскове они разоружили и, сильно разагитировав, отправили назад в Двинск. Когда 19-я ландверная дивизия двинулась в восточном направлении к железной дороге, стало очень беспокойно на западе, в районе Пернова.

Бои 205-й пехотной дивизии у Нарвы[194]

Между тем в 68-м генеральном командовании развязка также была не в пользу немцев.

Части этого соединения в большой тревоге готовились к ожидавшемуся возобновлению атак русских на р. Нарова. Боевой дух 205-й пехотной дивизии существенно понизился. Размещенный на правом фланге участка у оз. Пейпус 50-й ландштурменный полк добился отвода его на линию Ампфера и тем самым открыл правый фланг стоявших у Нарвы и севернее ее войск. Командир дивизии решил в случае русской атаки южнее Нарвы также отступить, поскольку войска по своим качествам уже были неспособны к контратаке. Было сомнительно, смогут ли они еще держаться, если однажды отступят. Он сообщил гарнизону Нарвы, что отведет войска еще до начала ожидаемой русской атаки. Солдатский совет между тем настаивал, что Нарва должна быть оставлена только после отражения атаки.

Однако атака русских на Нарву последовала лишь в первые утренние часы 28 ноября. Она была отражена на предмостном укреплении с тяжелыми потерями для атакующих, но выше по течению реки русские переправились через Нарову и ворвались в предместье Кренгольм. Несмотря на то, что в бою на стороне противника приняло участие местное население, германским войскам удалось вновь отбросить противника и даже отбить у неприятеля только что захваченную им артиллерийскую батарею. В это время русские военные и транспортные корабли появились в море недалеко от Гунгербурга[195], где высадили на берег около батальона пехоты, не встретив – по оплошности немцев – никакого сопротивления[196]. Они разоружили слабый германский гарнизон и с севера вступили в Нарву.

После этого тамошнюю позицию было уже не удержать. Командир 405-го пехотного полка полковник Гольц отдал приказ об отступлении на Вайвару. После того как взорвали мосты через Нарову, германские войска были в полном порядке отведены на линию Орро, насколько это можно было сделать с войсками, хорошо проявившими себя в боях под Нарвой. Командир полка особенно отметил в своем отчете действия лейтенанта Пианки, ставшего душой обороны в Кренгольме[197].

Так как русские не преследовали, из состава арьергарда в районе восточнее Йеве[198] был оставлен отряд Гольца, остальные части дивизии сосредоточились около Везенберга. Уже полученный приказ об отступлении гарнизона Ревеля на юг оказался излишним, потому что ожидавшийся удар русского флота так и не состоялся, хотя вызванные Главнокомандующим на Востоке английские военные суда так и не прибыли в Финский залив.

Положение к началу декабря

На рубеже ноября–декабря 1918 г. положение у 8-й армии выглядело следующим образом.

На линии охранения, которая тянулась от Краславки на Двине на оз. Русхон и вдоль р. Педдец через Нойхаузен и до западной окраины Чудского озера, в целом оставалось спокойно. Позади фронта полным ходом шла отправка избыточных или состоящих из пожилых солдат новых формирований по железной дороге и кораблями. Первую часть отрядов с балтийских островов отправили в Ригу и Либаву, часть – прямо на Родину. Моон и Даго были оставлены. 67-е генеральное командование постепенно отвело свои войска на Двинск. Покинуть эту крепость, где разыгрались особенно дурные события, причем порой при участии Йоффе и Радека, было приказано 7 декабря. Операция проводилась вплоть до 10 декабря без осложнений. Только цитадель пока была занята добровольческим отрядом – фрайкором «Дюна»[199].

Самовольных отъездов в Германию до сих пор было немного. Отдельные конные или автомобильные части выступили на Родину маршем. Эвакуация западной Эстляндии, а также северо-западной части Лифляндии и сосредоточение частей 68-го генерального командования на железной дороге южнее Ревеля продолжались.

Население тыловых районов – за исключением нескольких демонстраций в Риге, единичных случаев забастовок железнодорожников и сопротивления вывозу войск и материальной части – вело себя мирно.

Все определялось тем, будет ли сохраняться в ходе дальнейшего отступления относительное спокойствие. Это, естественно, зависело в первую очередь от поведения противника, а также от того, сколь долго еще удастся поддерживать дисциплину и боеспособность германских частей. В этом отношении положение постоянно ухудшалось. Однако и в 8-й армии образованные по приказу Верховного Главнокомандования солдатские советы проявили себя как «вполне разумные», но в остальном повсюду были заметны признаки разложения. «Позор Пскова», по поводу которого штаб армии выпустил воззвание, отказ баварского ландштурма в Ревеле исполнять «приказы из Берлина», неповиновение были еще свежи у всех в памяти. По мере исчезновения дисциплины уходило и чувство товарищества. Только одна мысль – по возможности быстро добраться до дома – будоражила умы. Всякая оглядка на другие части, всякое доверие к командованию прекратились. Повсеместно