его соседей резко ударило о правую сторону салона, прежде чем машина рыкнула, дернувшись напоследок, и застыла.

У Лиммита во рту стоял вкус крови. Помотав ноющей головой, он огляделся. Все, кроме одного члена ОБС, были в сознании; голова Фуллера безжизненно упала на приборную панель, по лобовому стеклу разлетелись брызги крови. Эндпойнт, белый как стенка, сжимал руль. Прежде чем кто-то в машине успел отреагировать, через боковое стекло со стороны водителя просунулась рука и наставила Эндпойнту ствол в висок.

– Ни с места, папа, – произнес Эдгар Эндпойнт.

– Мой родной сын, – горько пробормотал Эндпойнт-старший, уставясь на Эдгара в окно. – И моя пушка. Кто тебе разрешал в мой стол лазить?

– Два блудных сыночка подряд, – хмыкнул кто-то из активистов ОБС рядом с Лиммитом.

– Отпустите его, – сказал Эдгар, продолжая недрогнувшей рукой целиться отцу в голову.

– Кого? – тупо спросил Эндпойнт. Казалось, он не придуривается, а на самом деле слегка не в себе.

– Блудного сына отпустите. Он пойдет со мной.

Лиммит выбрался из машины. Два парня из ОБС остались на заднем сиденье и не препятствовали. Снаружи, на темной пустынной дороге, он увидел в паре ярдов кроваво-красную машину Эдгара – весь бок у нее был сплющен, как пластинка металлической фольги. Свободной рукой молодой человек держал за тесемки помятый страховочный шлем.

– Не пытайся нас преследовать, папа, – сказал Эдгар отцу, опуская пушку. Лиммит почувствовал, как нарастает нервное напряжение вокруг.

– Идем, – махнул Эдгар в сторону своего авто. – Быстрее.

– Минуточку, – сказал Лиммит, опустил руку, пошарил в сапоге – как ни странно, нож при нем уцелел. Он обошел машину Эндпойнта и быстрыми, методичными движениями вспорол все шины.

– Пока-пока, – насмешливо бросил он, залезая в авто Эдгара. Его охватил прилив возбуждения от внезапного успешного побега. – Увидимся, вы, пожиратели детей.

– Жестко ты их, – сказал он Эдгару, когда юноша завел мотор и рванул дальше по трассе. Лиммиту, привалившемуся к обивке сиденья, все происходящее внезапно показалось сном. – Удивлен, что эта малышка все еще способна бегать.

Эдгар усмехнулся через плечо:

– А она так и задумана, для уличных забав. Любимый вид спорта богатеньких мажоров Оринджа. Стальные балки по периметру – я в здание банка врезаться мог, а ей хоть бы хны. Боковые крылья чисто декоративные, я их уже раз двадцать менял.

И умолк. Радостная улыбка исчезла с его лица; Эдгар сгорбился над рулевым колесом. Лиммит изучил силуэт его профиля.

– Но почему? – произнес он наконец. – Почему ты так поступил?

– Это правда, – Эдгар смотрел прямо перед собой. – То, что ты рассказал мне. Про доктора Аддера.

– А кто подтвердил?

– Друа. Я спускался в канализацию отдать ему деньги. Я пересказал ему то, что ты сказал мне, а он признался, что так и есть. Он говорит, что сам видел его. Аддера.

«Да, так и есть, – подумал Лиммит, которого снова накрыла меланхолия. – Теперь ты тоже это знаешь, парень».

– Друа велел тебе это отдать, – продолжал Эдгар. Он протянул Лиммиту листок бумаги. – Сказал, других проводников тебе не видать.

Лиммит поднес листок к приборной панели и в свете индикаторов различил детали чертежа. Это была карта Зумпфа с указателем направлений, расходящихся от точки с надписью «ПОСЕТИТЕЛЬ» к лос-анджелесским трущобам. Схема показалась ему неимоверно сложной. «Впрочем, как знать, – подумал Лиммит, – вдруг во второй раз будет легче ориентироваться». Он аккуратно сложил листок и запихнул во внутренний карман. «В случае чего пригодится», – рассудил он.

– Я так понимаю, – сказал он, – что ты меня назад в канализацию отведешь.

Эдгар кивнул. Он по-прежнему не отрывал взгляда от дороги впереди.

– А дальше что будешь делать? – спросил Лиммит.

– Не знаю, – покачал головой Эдгар. – Наверное, у друзей перекантуюсь какое-то время или тоже в отстойники полезу. – Он помолчал. – Я привык думать, – продолжил он негромко, – что в крайнем случае дам деру на Интерфейс или даже в Крысиный Город. Сбегу отсюда. Ну и что теперь делать?

Он обернулся к Лиммиту, и в тусклом зеленоватом свете на его щеках блеснули струйки слез.

– Ну и что теперь всем нам делать?

«Надо было у парня часы попросить или еще что, – подумал Лиммит. – У меня с чувством времени совсем худо стало». Ноги у него ныли так, словно он уже несколько дней брел по берегу темной подземной речки. Однако после побега из Оринджа он спал только раз, свернувшись клубком в каком-то боковом туннеле, без сновидений. Проснувшись, он поднялся и потащился дальше.

«Или, еще лучше, – продолжал размышлять он, – еды». Желудок уже давно перестал урчать – оттуда поднимались лишь периодические приступы слабости. Он не поймал ни одного из маленьких грызунов, каких добывала Бандита, и даже ни разу их не заметил. «Наверное, слишком они умные для меня», – решил Лиммит.

Он шагнул в следующий туннель, слабо освещенный несколькими уцелевшими флуоресцентными панелями на потолке. Путь преграждала большая куча тряпья, а за ней виднелась еще одна. Лиммит осторожно коснулся ногой ближайшей кучи. Мертвое лицо Бандиты повернулось к свету.

Он упал на колени рядом с ней. К обычной фоновой смеси запахов Зумпфа примешался отчетливый смрад нескольких дней разложения. Вокруг тела натекла и успела застыть лужа крови; в груди имелась большая дыра с рваными краями, а другая, поменьше, в спине, указывала на выходное отверстие пули.

Другая куча представляла собой труп Виктора. Лиммит склонился над ним и увидел, что горло перерезано одним мастерским движением. В руке трупа было зажато ружье, из которого он успел выстрелить, прежде чем истек кровью.

Лиммит вернулся к телу Бандиты и отметил, что ее вытянутая в сторону рука сжимает тесемки большого холщового мешка. Он потянул за них и, высвободив мешок, заглянул внутрь. Там было много старых, но целых консервных жестянок. Он вытащил банку персиков и взвесил на ладони. Наверное, Бандита наткнулась на склад.

Лиммит некоторое время походил меж мертвых тел, изучая их позы и черты. «Не понимаю, что тут произошло, – подумал он. – Она убила его и бросила. Хотела сбежать… Куда? Ко мне?» Лиммит покачал головой. Банка персиков оттягивала руку.

Он поднял Бандиту – труп показался ему невероятно легким. Когда Лиммит опустил тело в темный недвижимый канал, оно сначала погрузилось в воду, но затем всплыло и стало медленно крутиться, следуя течению. Дождавшись, пока труп уплывет прочь, он сел на берегу и вскрыл банку персиков. И принялся выуживать из теплой жидкости скользкие золотистые половинки, точно несуществующие во мраке дольки солнца.

Там, где темная вода вытекала из-под железобетонной стены, туннель был завален гниющими остатками старых картонных ящиков. Рядом в стене имелось небольшое отверстие. Лиммит протиснулся туда и стал