Я даже рассмеялась вслух. Нет, этого не может быть! Я люблю его. Он тоже меня любит, и хотя, конечно, никогда не говорил мне об этом. Но я знаю это, чувствую. Я не могу в нём сомневаться, ведь он – мой мир, единственная константа, которая не даёт мне сойти с ума последние три месяца... или сводит меня с ума? Ехидный голос где-то внутри шепчет мне: «Ты полюбила психопата». Хорошо, я должна убедиться. Я докажу Вере, что она ошибается.

  Я пошла в коридор и отыскала на полу визитку Веры. Набрала её номер.

– Алло! – немного взволнованно ответил мне бодрый голос. Хорошо, что она не спит.

– Вера, это Кира.

– Да, я поняла.

– Скажите, где Кирилл хранит рукопись?

Мы с Верой договорились  встретиться с через час. Она предложила подвезти меня до дома Кирилла. Я чувствовала такое оцепенение, что даже была рада её компании. Мы ехали  молча, но я периодически чувствовала на себе тревожные взгляды Веры и не знала, что ей сказать.

Бывало ли в вашей жизни, что какое-то, казалось бы, незначительное событие приводит к совершенно непредсказуемым последствиям? Будто снежный ком, цепляет за собой всю вашу жизнь и, набирая обороты, несётся с вершины вниз, к подножию, сметая абсолютно всё на своём пути. Я вспомнила, как мы с Кириллом впервые встретились. Окажись я в той курилке на десять минут позже, ничего бы не случилось. Или если бы я проявила в тот день твёрдость, отказалась выставлять незаслуженную оценку и ушла домой, то... Насколько все наши поступки в жизни предопределены? Можем ли мы решать хоть что-то сами или только идём по невидимому лабиринту, периодически наталкиваясь на стены в попытке найти выход? Все наши решения известны заранее, или мы сами творим свою судьбу здесь и сейчас?

Последние три месяца мою судьбу творил Кирилл, а  я только послушно шла за ним, как Исаак шёл за своим отцом. Он тоже слепо доверял отцу, не зная, что тот хочет принести его в жертву. Неужели Кириллу от меня тоже нужно было только слепое повиновение? Моя жертва?

Несмотря на то, что все факты сейчас были против него, я всё ещё продолжала слепо верить. Верить в него. Будто он – лидер культа, а я – его преданный адепт, и любой, даже самый ужасный его поступок заранее оправдан и прощён.

Мы подъехали к дому. Было около девяти утра. Я знала, что Кирилл уже уехал – его машины не было на привычном месте. Вера, видимо, тоже это заметила, потому что сказала:

– Ну что, ты готова? – Мы, не договариваясь, перешли на «ты».

– Нет. Но это и не важно. – Я продолжала сидеть в машине.

– Хочешь, я с тобой пойду? – Вера взволнованно смотрит на меня.

– Нет, я должна сделать это сама. Подождёшь меня тут?

– Да. Я позвоню, если увижу машину Кирилла.

– Спасибо. – Я напряжённо взглянула ей в глаза – Спасибо тебе за неравнодушие!

– Я знаю, что ты до сих пор надеешься на то, что я ошибаюсь, –  вздохнула Вера. – Кто знает, может быть, ты и права? Может быть, его рукопись – это исторический роман про жизнь Генриха Восьмого и его шесть жён? – Она вымученно улыбнулась.

– Да, я продолжаю надеяться, – тихо ответила я, –   потому что не знаю, как жить, в противном случае.

Я открыла дверцу и вышла из машины. Поднимаясь на лифте, почувствовала усталость от бессонной ночи и постоянного напряжения всего прошедшего дня. Войдя в квартиру Кирилла, прежде всего увидела огромный букет цветов. И подпись: «Для моей вечной спутницы, моей Луны».

Он ждал, что я приду. На мгновение мне захотелось отказаться от поиска истины и просто пойти лечь спать в нашей спальне, забыть всё то, что я узнала за последние сутки. Просто закрыть глаза и надеяться, что всё само собой образуется. Я вошла в спальню. Так много счастья я видела в её стенах за последнюю неделю! Закрыв глаза, услышала наш беспечный смех, ощутила запах свежих вафель и утреннего кофе. В тот момент мне казалось, что всё это было с какой-то другой девушкой, в какой-то другой жизни.

Я захлопнула дверь в спальню, запечатав в своей душе дверь к счастливым воспоминаниям, и направилась в кабинет. Вера рассказала, что Кирилл никогда не пишет романы на ноутбуке, но по старинке использует печатную машинку. Самый нижний левый ящик стола был закрыт на замок, но я знала, что ключ от него находится под книгой Фаулза «Коллекционер». Вот она, крайняя в верхнем ряду. Я выдвинула ящик. Моя правда белела аккуратной стопкой листов А4 на дне. Я увидела название на титульном листе название «Подчинение», автор – Кирилл Миронов.

Усевшись на пол рядом со столом, дрожащими руками перевернула страницу. На следующей увидела посвящение: «Луне моей жизни. Не борись с нашим притяжением». Какого чёрта?! Я не уверена, что смогу выдержать правду. В груди стало очень больно, будто где-то в глубине открылась кровоточащая рана. Я на секунду прикрыла глаза, надеясь, что мне станет легче, но, увы, напрасно. Какое-то время я сидела в зловещей тишине, слушая, как  сердце глухо стучит где-то под рёбрами. Ощущая неотвратимо накатывающее оцепенение, я заставила себя поднять тяжёлые веки и продолжить чтение:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ «Подчиняющийся в начале пути подобен строптивому морю – бушует и бьётся о берег. Но когда он смиряется со своим положением и успокаивается, то начинает ласково лизать пятки, зазывая в свою солёную глубину.

Я не умею писать о любви, мне она кажется слишком сложным чувством, поэтому, с упорством механика я разбираю её на составляющие.

В любви Киры ко мне главной составляющей было подчинение. Я не сразу добился его. Как опытный садовник, я не ожидал плодов на дереве, которое никто никогда не поливал. Поэтому я бережно взрыхлял почву и удобрял. Я безжалостно отсекал ненужные ветви и ласково поощрял верные побеги, чтобы привести своего подопечного в правильную форму. Но не могу забрать себе все лавры. Надо отметить, что мне повезло: почва попалась весьма плодотворная – когда-то в неё уже заронили верное зерно, которое само прорастало в течение долгих лет. Что ж, мне осталось немного: удобрить, полить, подстричь, а потом наслаждаться спелыми сочными плодами».

К горлу подступила тошнота. Я не могла сдержать позывы, и меня вырвало прямо в корзину для бумаги. Отдышавшись, я перевела взгляд обратно к рукописи и с упорством мазохиста ещё и ещё раз перечитала эти жестокие строки.

Я не могла поверить своим глазам. Казалось, войдя в этот кабинет, я перенеслась в параллельную вселенную, в которой  мой романтичный, заботливый и страстный принц превратился в жестокое чудовище, питающееся чужими страданиями.