Раздается еще один голос: это секретарь суда зачитывает обвинительное заключение, подготовленное прокурором на основании фактов, полученных от следователей марсельской полиции, от специалистов по судебно-медицинской экспертизе и некоторых свидетелей.

«Примерно в 6 часов вечера в своем доме, на кухне, г-н Поль Дюпон, 36 лет, вооружившись ножом, нанес им четыре удара своей жене: три – в живот, один – в грудь. Затем он взял пластиковый пакет и надел его на голову г-жи Дюпон, 32 лет. Пакет он затянул на шее ремнем, чтобы не слышать стонов умирающей жены, после чего дождался наступления ее смерти».

Свидетели у барьера сменяют друг друга. Их голоса, поведение, взгляды подтверждают доводы обвинения или защиты. Если возникнет необходимость, судебное разбирательство будет подкреплено демонстрацией нескольких фотографий.

Ни одна строка не должна оставаться непрочитанной. В этом контексте главное – модуляции голоса, интонация и паузы. В перерывах между показаниями свидетелей прокурор продолжает свой детальный агрессивный допрос. Его голос трибуна обрушивается на аудиторию, словно молот.

В 1912 году Андре Жид в книге «Воспоминания о суде присяжных» писал: «Присяжные вжались в сиденья под напором яростных прений». Наступает очередь обвинителя, он встает. У него внушительный и торжественный вид; его голос становится луком, а слова – стрелами, которые ранят, пронзают насквозь и стараются поразить насмерть. Председатель суда, защитник, обвиняемый, так же как и присяжные, слушают его в абсолютной тишине. Голос, носитель морали и эмоций, – вот его оружие. Он умеет им пользоваться. Властная речь всегда звучит как обвинение. Это стратегия: если выступать слишком долго, голос устает и теряет свое воздействие. Когда голос плохо поставлен, то речь не производит нужного впечатления, сила убеждения сходит на нет. Поэтому прокурор удерживает этот особенный вокальный тембр, переходя от гармонии к возбуждению, то нарушая ритм, то четко держа его. Обвинитель заканчивает свою речь с силой, энергией и убежденностью. В глубокой тишине, коей он полностью управляет, он требует наказания, которое считает соответствующим тяжести преступления.

Встает защитник. Начинается ораторский турнир. Каждое слово – это удар, попадающий в цель. Председатель, двое судей и обвинитель возвышаются над собранием, как на рыцарском турнире, где слово заменило шпагу. Шок от обвинительного заключения так силен, что всем не терпится услышать первые слова адвоката, или, вернее, первые обертоны его голоса. Будет ли он убедителен? Еще не наступил тот этап, когда положено приводить аргументацию. Адвокату нужно сначала подцепить аудиторию на крючок. Как это ни парадоксально, именно пауза, которая наступает после первых слов, показывает, правильно ли выбран тембр, чувствуется ли в голосе энергия: она должна быть не слишком сильной, но и не слишком слабой. Слишком сильная помешает пониманию и сделает болезненным восприятие. Слишком слабая не сможет удержать внимание слушателя, и он отвлечется на что-то другое. Судебное выступление – это только слова, ритм и паузы. Эмоции важны не меньше, чем аргументы. Нужно создать связь с присяжными, говорить на их языке, читать их взгляды.

Заканчивая свою речь, в которой преобладали риторика и красноречие, адвокат приходит к заключению, что жена обвиняемого ему изменяла, направляя тем самым мысли присяжных в русло убийства из ревности. Последнее слово предоставляется обвиняемому, который с необыкновенной уверенностью на всё находит ответ. Кажется, что это он ведет прения, и, однако…

В тот момент, когда суд удаляется в совещательную комнату, а публика в зале ждет вынесения приговора, каждый возвращается мыслями к чудовищному отчету судебно-медицинского эксперта. Этот медицинский отчет прозвучал в зале как похоронный звон: «По результатам вскрытия г-жи Колетт Дюпон, 32 лет, мы констатировали, что причиной смерти были не раны, полученные от ударов холодным оружием, а именно от четырех ножевых ранений, а удушение продолжительностью минуту и пять секунд». В этот момент помощник генерального прокурора дает знак, и в зал заседаний вносят стенные маятниковые часы в метр высотой. «Уважаемые дамы и господа присяжные, уважаемая публика, сейчас мы будем слушать эти часы в течение шестидесяти пяти секунд». Маятник начинает колебаться, отсчитывая секунды. В зале повисает тяжкое, почти пугающее молчание. Молчание говорит языком маятника, этим мерным «тик-так». Последние десять секунд оно становится невыносимым. Помощнику генерального прокурора остается только добавить: «Сейчас вы пережили агонию этой бедной женщины». Вердикт будет следующим: виновен без смягчающих обстоятельств.

Власть молчания – не это ли высшее проявление власти голоса?

Наше исследование власти голоса завершилось темой молчания, которое заставляет вернуться к себе и своему внутреннему голосу, к тому, что именуют «таинственным садом». Однако нейрофизиология собирается разрушить этот «сад», вооружившись кортикографией, которая представляет собой метод регистрации активности головного мозга с помощью электродов, которые накладываются на открытый участок мозга после трепанации черепа. В настоящее время доказано, что говорящий человек автоматически испускает звуковые волны, в чем ему содействует группа клеток и особых нейронов, расположенных во внутреннем ухе. Эти волны, испускаемые во время разговора, уже расшифрованы благодаря внутримозговым сигналам, которые датчики воспроизводят на графике в виде кривой. Так как слышимый голос и голос «внутренний» мобилизуют одни и те же нейронные цепочки, разве не можем мы предположить, что похожие датчики можно использовать и для расшифровки внутреннего голоса? А значит, мы могли бы услышать испытуемого, который не может или не желает говорить вследствие перенесенного шока, как, например, при психогенной афонии или синдроме изоляции. Это очень перспективное исследование, которым занимаются профессор Брайан Пейсли из Калифорнийского университета в Беркли и команда Стефани Мартэн из Лозанны. Возможно, скоро мы услышим через наушники внутренний беззвучный голос. Эти технологические прорывы ставят, среди прочих, вопрос о том, какой будет власть голоса в ближайшем будущем.

Идея научиться распознавать человеческий голос существует столько же, сколько и сам мир вычислительной техники. Уже сорок лет люди пытаются управлять объектами с помощью речи. Много раз исследователи заявляли о революционном прорыве в этом вопросе, но он так и не произошел, несмотря на то что голос является самым естественным связующим звеном между человеком и техникой. Если сегодня мы умеем посылать короткие голосовые сообщения, то завтра наш голос смогут распознавать подключенные к интернету объекты (наручные часы, автомобиль, термостат, холодильник). Программы мгновенного обмена сообщениями, существующие уже сегодня, можно даже назвать «великим возвращением голоса», ведь одно простое голосовое сообщение за 10–15 секунд способно передать идею, тон, эмоцию эффективнее, быстрее и естественнее, чем клавиатура.

В сложной технологической среде, в которой мы находимся, голос скоро станет самым простым средством воздействия на повседневную жизнь. Система голосовых помощников начала революцию благодаря приложениям к смартфонам. Стало возможным идентифицировать песню, если ее просто промурлыкать или даже спеть фальшиво! Кажется, ни один нюанс не ускользнет от этого супер-уха. Ухо служит проводником голосу, и если мы можем закрыть глаза, чтобы не видеть, то у барабанной перепонки нет век, зато она фильтрует всё, что мы слушаем.