Она отправляется на поиски велосипеда. Мэдди накладывает пластырь на порез под глазом, а я сижу и только наблюдаю. Единственная, от кого никакой пользы. Да я и не знаю, что делать. В этот переплет Кай попал из-за меня. Из-за моей дурацкой идеи поквитаться с Харрисоном. Месть – поначалу это казалось забавой, теперь же мы увязли так, что и не представляем, как выбраться.

– Что я могу сделать?

– Может, поцелуешь? – предлагает Кай.

– Не шевелись! – строго одергивает его Мэдди и, взяв за подбородок, лепит еще один пластырь на щеку. Потом протягивает ему тампон для носа. – Тебе бы все-таки надо сходить в больницу. Может быть сотрясение или что-то еще.

– И там мне выпишут счет, который родители не смогут оплатить? Нет уж, спасибо. Уж лучше я отдамся в твои руки, а потом выпью кофе. – Мэдисон пришлепывает последний пластырь, и Кай, слегка покачиваясь, поднимается. – Спасибо, Мэдди. Я, пожалуй, пойду домой.

Я киваю, встаю и окидываю его придирчивым взглядом. В школу ему и впрямь идти сегодня не стоит. О драке будут говорить весь день, и будь предметом обсуждения кто-то другой, я была бы даже рада лишиться части популярности. Но только не за счет Кая.

Чайна возвращается и качает головой:

– Велосипеда здесь нет. Очень жаль, но…

– Ничего страшного. Спасибо, – благодарит ее Кай и поворачивается к Мэдди, которая собирает свою аптечку. – Еще раз спасибо, Мэдди.

Она отмахивается.

– Пустяки, но ты все-таки будь осторожен, ладно? Не допускай загрязнения.

Я подхожу к Каю, обнимаю, кладу голову ему на грудь. Чувство вины давит, как тонна кирпича.

– Ух. – Он вздрагивает, и я тут же опускаю руки и отступаю.

– Извини!

Кай закатывает глаз – может, сделать ему пиратскую повязку? – потом наклоняется, коротко касается губами моего виска, поворачивается и медленно идет прочь. Я смотрю ему вслед, пока он не становится крохотной фигуркой в конце улицы. Наверно, мне следовало бы снова пропустить занятия и пойти с ним, но я оглядываюсь на школу и чувствую новый прилив гнева.

Как он смел тронуть Кая.

Вместе с Чайной и Мэдди возвращаюсь в школу. Прежде чем идти на занятия, заглядываем в учительскую, сообщаем, что мы опоздали, и я получаю еще несколько штрафных часов. Секретарь, мисс Хиллман, с недоумением смотрит на Мэдисон Роуми, но Мэдди держится молодцом, не ноет, не жалуется и даже не выставляет себя святой, пожертвовавшей присутствием на уроке ради помощи Каю. Не говоря ни слова, она засовывает бумажку в сумку и идет в класс.

– Ну, теперь-то ты понимаешь, что весь твой план мести был дурацкой затеей? – спрашивает Чайна, когда мы остаемся одни в коридоре, и вскидывает бровь, словно говоря, а ведь я тебя предупреждала. Все правильно, предупреждала и говорила, что добром это не кончится и что мы вляпаемся в неприятности.

Но ведь первым начал Харрисон. Он выставил меня на посмешище. И, конечно, мы с Каем ответили. Так начался бесконечный круг. Но оставить последнее слово за Харрисоном я не могу. Не могу допустить, чтобы он победил. Просто не могу после того, как он вот так обошелся с Каем. Точку должна поставить я. Все должно закончиться на моих условиях.

– Да, идея была не самая лучшая, – с застенчивой улыбкой соглашаюсь я, мысленно добавляя, что ничего еще не закончено. Перчатки сброшены, ничья помощь мне больше не нужна. Теперь все решится между Харрисоном и мной.

Чайна с печальным вздохом напоминает, что сегодня пятница и в доме у Тейтов на обед будут такос, и, послав мне поцелуйчик, отправляется на урок. Я ловлю его, засовываю в карман куртки и провожаю подругу взглядом до самого конца коридора. И как только она исчезает из вида, берусь за дело.

Я иду не на урок истории, а в библиотеку. Иду, прибавляя шаг. Я не хотела этого делать, но Харрисон не оставил мне выбора и сам толкнул на крайнюю меру. Позавчера утром, обнаружив эти фотографии на телефоне Харрисона, я сначала посмеялась, но потом поняла, что не хочу заходить настолько далеко. Вот почему я не упомянула о них Каю и решила придержать до поры до времени, но, как оказалось, ждать пришлось недолго.

Врываюсь в читальный зал. Библиотекарша просит записаться, но я говорю, что опаздываю на урок и мне нужно распечатать просроченную домашнюю работу. Она неодобрительно цокает языком и качает головой, но я уже сажусь за компьютер.

К счастью, в библиотеке никого нет, но я все же разворачиваю монитор так, чтобы на него не упал случайный взгляд постороннего. Сердце скачет в груди. Я подключаю к компьютеру телефон и загружаю мои файлы, среди которых есть и перенесенные файлы Харрисона. Нахожу нужное фото. Распечатываю его, быстренько выключаю компьютер и бегу к принтерам в дальнем углу, чтобы успеть, пока библиотекарша не увидела, что я делаю. Домашней работой то, что я распечатала, никак не назовешь. Если меня поймают за использованием школьной собственности для копирования такой вот фотографии, то, по всей вероятности, исключат из школы.

– Спасибо! – благодарю я библиотекаршу по пути к двери, но она лишь недовольно хмурится. В последний момент я вспоминаю кое о чем еще и возвращаюсь к ее столу. – Извините, можно позаимствовать у вас маркер? И чертежную кнопку, пожалуйста.

Всем своим видом показывая, что сыта мною по горло, она бурчит что-то себе под нос – наверно, ей до смерти надоело иметь дело с подростками – и с неохотой вручает мне черный маркер и кнопку. Я благодарю библиотекаршу еще раз и, к величайшей ее радости, ухожу навсегда. Это наша первая и последняя встреча. Больше она меня не увидит.

С фотографией и маркером я спешу к шкафчикам. До звонка десять минут, а значит, все выйдут в коридор, чтобы перейти в другие классы, и так или иначе окажутся здесь. Я хочу, чтобы в центре внимания оказался теперь Харрисон.

– Ванесса.

Я останавливаюсь как вкопанная, потом оглядываюсь и обнаруживаю Энтони, неторопливо идущего в моем направлении. Сую маркер и фотографию в карман и скрещиваю руки на груди.

– Что? – коротко бросаю я, даже не поинтересовавшись, почему он не на занятиях. Дел у меня хватает, и болтовня с Энтони в их перечне не значится.

Он подходит ближе и, сунув руки в карманы, останавливается в нескольких футах от меня. Стоит, покачиваясь с пятки на мысок, и сверлит взглядом пол.

– Я только хочу сказать… извиниться за вчерашнее. Ну, за то, что было в каморке уборщика. Это нехорошо… – бормочет Энтони, не поднимая глаз. – И то, что они сделали с тем парнем сегодня утром, тоже нехорошо.

– Однако ж ты там был, но ни слова не сказал, а сделал и того меньше, – с горечью напоминаю я. – Значит, ты такой же, как Харрисон и Ноа, и ничем их не лучше.

– Я не такой, как они. – Энтони вскидывает голову, и я вижу влажный от пота лоб и стекающие по щекам капли. Я всегда знала, что из этой троицы Энтони самый приятный парень, но все-таки… С кем поведешься…