меня командовать разведротой, – объяснил я, легко догадавшись при этом, что Захаров из моих слов мало что поймет, и даже, более того, представит все в неправильной, прямо противоположной версии. Так и получилось.

– Конкурент? – спросил подполковник.

Я улыбнулся.

– Нет. Самый надежный из друзей. Он меня в Сирии из плена спас. Я ему готов довериться больше, чем положиться на себя. – И ответил в мобильник: – Слушаю тебя, Сергей Николаевич. Ты обещал вчера вечером позвонить, и я все звонка ждал. Нечего было сообщить утешительного?

– Отчего же. Было. Только мы завершили расследование поздно. Я и подумал, что ты уже отдыхаешь.

– Ладно, выкладывай результаты.

Сергей Николаевич на какое-то мгновение задумался, видимо, собираясь с мыслями. А я воспользовался моментом и спросил:

– Кстати, Серега, я сейчас нахожусь в здании областного управления ФСБ. Со мной в кабинете два офицера, старший лейтенант и подполковник. Они оба – надежные. Ты не будешь возражать, если я включу мобильник на громкую связь? – Я нажал кнопку громкоговорителя, не дождавшись ответа Сергеева.

– Бога ради… Если ты им веришь, я верить тем более обязан, поскольку ты у нас самое заинтересованное в расследовании лицо.

– Но я с нетерпением жду твоего рассказа. Чем порадуешь?

– Тем, что обвинение в убийстве с тебя почти снято.

– Так снято или почти? Я лично вижу между этими двумя понятиями значительную разницу.

Сергеев рассказал мне об итогах визита к Юлии Николаевне Парамончиковой и о сравнительной голосовой экспертизе, которую провел адвокат и по совместительству мой сосед Борис Моисеевич Гамбиловский. Идентификация голосов была в реальности большим событием в моей судьбе, а если сюда же приплюсовать данные вечернего опроса жителей соседнего подъезда, то однозначно всплывала картина умышленного введения следствия в заблуждение относительно реальных событий и замена их на вымышленные, для кого-то особенно важные.

– То есть ты сейчас имеешь право подать в суд на гражданку Парамончикову по делу о клевете на тебя, – заключил Сергеев. – А сегодня утром личным составом вверенной мне разведроты спецназа был произведен поиск. Мы искали или окровавленную одежду, или орудие преступления.

– Непривычное для бойцов задание, – отметил я, только для того, чтобы не молчать.

– Тем не менее и солдаты, и офицеры взялись за дело с вдохновением. Тебя в роте по-прежнему любят и ценят. Более того, нож в таксопарке нашел не кто другой, как Севастьянов. Нашел по приказу начальника штаба бригады и доставил нож нам, а мы его уже передали следователю Следственного управления полковнику Протасову, который намерен опираться в расследовании на данные судебно-медицинской экспертизы.

– Спасибо… – только и сумел я произнести. – Спасибо, Сережа…

И тут же я увидел, что Дима Колонтаев переглянулся с подполковником Захаровым, стоящим за моей спиной, и протянул руку, чтобы взять у меня мобильник и сказать что-то от себя. Я был вынужден отдать телефон, потому что сам не мог ничего сказать, у меня почему-то сильно запершило в горле.

– Сергей Николаевич, – начал Дима, – говорит старший лейтенант Колонтаев из Следственного управления ФСБ. Мы, если помните, вчера с вами общались.

– Помню, помню, – отозвался Сергеев. – Вы хотели еще что-то сказать?

– Да. Я желал бы обратиться к вам с просьбой. Не могли бы вы организовать задержание старшего лейтенанта Варфоломеева полицией так, чтобы это выглядело хорошей и качественной полицейской операцией.

Сергеев думал недолго.

– А что, есть насущная необходимость? – спросил он.

– Есть… – кивнул Колонтаев, будто этот жест головой мог увидеть на том конце беспроводной линии Сергей Николаевич.

– Сделать не сложно, только я хотел бы услышать слова самого старшего лейтенанта Варфоломеева, – проявил Сергей естественную в данном случае осторожность.

– Пожалуйста, – Колонтаев протянул мне телефон.

– Сергей Николаевич, так надо, – только и сказал я.

– Понял. Устроим, – согласился новый командир разведроты. – Стою на тротуаре под твоими окнами. Лариса с Люсей смотрят в окно.

– А почему Люся сегодня не в садике?

– Я не в курсе. Но пока она дома. Могу вызвать их на улицу к моменту, когда ты появишься здесь, а твои друзья из ФСБ организуют анонимный звонок от кого-то из соседей. Менты мигом приедут.

– Подожди минутку… – попросил я, заметив жест подполковника Захарова, и передал ему мобильник.

– Здравствуй, старлей! – сказал подполковник. – С тобой говорит начальник отдела Следственного управления ФСБ подполковник Захаров. Давай конкретно о времени договоримся.

– Хорошо. Полчаса вас устроит?

– Час. Давай через час. Полчаса на дорогу, и на подготовку требуется столько же. Позвони Ларисе Николаевне, чтобы дочь успела одеть, и сообщи, что Владимир Викторович подойдет. Приезд полицейских мы обеспечим, а ты дай команду, чтобы солдаты не вмешивались. А то может возникнуть эксцесс. Они хотя бы без оружия?

– Без. Но они в состоянии отобрать оружие у полицейских. Со мной здесь только один взвод, но я его отправлю в сторону от греха подальше.

– Все! Звони Ларисе Николаевне. Пусть выходит ровно через час.

Я для точности посмотрел на часы, для чего отклеил с них маскировочную пленку, и убедился, что внутренние часы в моей голове меня не подводят…

* * *

Сергеев собрал взвод, который находился рядом с ним, и отослал его в помощь взводу лейтенанта Соловьева, приказав передать Севастьянову приказ доставить нож из таксопарка. Вскоре появился Севастьянов. Вместе с ним пришел и полковник Протасов.

– Что, старлей, желаешь ножом полюбоваться? – поинтересовался полковник. – Любуйся, пока мы с Севастьяновым не уехали к экспертам.

Все тот же вчерашний микроавтобус, только теперь уже с другим, более молодым и более разговорчивым водителем, стоял неподалеку. В него полковник недавно отнес окровавленную куртку, предварительно упаковав ее в большой целлофановый пакет, чтобы мокрым снегом не смылись потожировые отложения.

– Ну ладно, поезжайте. – Сергеев осмотрел обыкновенный кухонный нож в просторном целлофановом пакете, в который его уложил следователь. Нож показался ему великоватым для женской руки, но, вспомнив параметры Парамончиковой, он нашел его подходящим орудием для убийства.

Сергеев вернул нож не Севастьянову, который предоставил его командиру разведроты, а полковнику Протасову, хотя командир взвода связи даже руку за ножом протянул. Таким образом, Сергеев продолжал гнуть свою линию. Пусть Севастьянов и не имеет отношения к убийству Манапа Багомедова, но он все же мог на заседании военного трибунала округа и не произносить слово «всех», и не настаивать на том, что это слово было произнесено. Тогда, возможно, Варфоломеев остался бы командиром разведроты, и даже не был бы понижен в звании. Возможно, какое-то минимальное наказание понес бы сам Севастьянов, а какое именно, сейчас никто точно не ответит. Сергеев в этом случае тоже пока оставался бы на должности командира отдельного взвода. Но разве можно сравнивать собственную карьеру, с одной стороны, со