и оказалось. Он неожиданно – образовалось три свободных дня между командировками – приехал в Иваново навестить жену и сына. И на вокзале увидел, как Аня кидается на шею какому-то забулдыге. Тот ее отталкивает, а она пытается ухватить его за руку. Мужик опять отталкивает, но она не сдается. Георгий подумал, что это не может быть Аня, наверняка другая женщина. Подошел ближе. Нет, точно она. Тогда Георгия поразил не факт измены, а решимость Ани, ее взгляд. На него жена никогда так не смотрела: со страстью, болью, надеждой, зависимостью. Все сразу в одном взгляде. Так она смотрела только на своего любовника – плешивого мужичонку с лицом спившегося человека, пивным животом, грязного, неприятного, который ее еще и отталкивал.

Георгий не сразу начал проверять Анины расходы, лишь когда ее траты на любовника перешли все границы. Георгия унижало, что он смотрит чеки, выслушивает нелепые объяснения жены, в которые даже она сама не верила. Он будто копался в грязном белье. Проще, конечно, не знать лишнего, гнать от себя плохие мысли. Ведь если у подозрений нет доказательств, они остаются лишь подозрениями. И всегда остается шанс, что это – ревность, разыгравшееся воображение. Когда есть доказательства, отступать некуда. Подсознанию, мозгу, сердцу. Они вынуждены принимать факты.

Георгий подозревал, что Аня поддерживает связь с любовником, но лишь когда посчитал, сколько денег она потратила на него за последний месяц и увидел их на вокзале, окончательно понял и принял – он ошибся в выборе. Георгий не винил Аню, только себя. Не стоило создавать семью с девушкой, которая всегда любила другого, у которой первая любовь так и осталась единственной, на всю жизнь. И ничто – деньги, дети, новая жизнь – не могло затмить те чувства, самые сильные, самые яркие. Георгий так и не решился поговорить с женой. Не объяснил, что желал лишь одного – чтобы его дети выросли в полной семье. Хотел для них того, чего был лишен сам.

Георгий стал пропадать на работе. Задерживаться допоздна. Аня решила, что у него появилась любовница. Никакой другой женщины не было. Никогда. Но он не стал спорить, доказывать обратное. Если Ане хотелось верить, что виноват муж, пусть так и будет. Если ей так проще. Она не готова нести ответственность, принимать решения. Признать, в конце концов, что их брак рухнул по ее вине. Или все же нет? Или он не смог дать ей то, на что она рассчитывала: заботу, нежность, искренность? И в случившемся была только его вина? Теперь его сын ждал от него открытости, признаний, а способен ли он, отец, на это? Или опять предаст? Уже сына. Не найдет в себе сил высказать, что лежит на душе, поделиться сокровенным. С детьми так не бывает. Они все чувствуют. Георгий знал, что Антон ему не доверяет. Не врет, но многое умалчивает, пусть и бессознательно. Не может быть до конца честным с ним, отцом. Как и с матерью. Если бы Георгий нашел в себе силы поговорить с сыном по душам, если бы смог объясниться с Аней… Все могло сложиться иначе.

– Пап, если у мамы будет ребенок, у Юльки – отчим, значит, и ты можешь жениться? Если что, я не против мачехи, – сказал как-то Георгию Антон.

– Принято. – Георгий заставил себя сделать вид, будто ухмыляется и шутит: – Куплю побольше яблок, чтобы мачеха могла тебя отравить.

– С мальчиками так не работает, – поддержал шутку Антон.

– Послушай, я не хочу больше жениться и не хочу, чтобы у тебя была мачеха, – сказал Георгий.

– Ну, пока не хочешь, но, если что – я пойму, – ответил сын.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Георгий не сказал сыну, что есть люди, которые выбирают личную жизнь, а есть те, кто выбирает детей. И он выбрал его, сына, ребенка, Антона. И Юльку, конечно же. Какая бы женщина ни появилась в его жизни, он не заставит детей ее принять. Какой бы чудесной она ни была. У них есть мать и отец. Они – семья. Пусть и такая странная, разделенная. Георгий, как отец, не сможет впустить в их жизнь кого-то еще. К счастью, любовник Ани самоустранился и не стал для Юльки отчимом. Георгий это понял раньше Ани, но не стал ей говорить. Она бы все равно его не услышала.

– Я позабочусь о твоем ребенке, – сказал бывшей жене Георгий.

– Спасибо, не надо, – ответила она и бросила трубку.

Он знал – когда родит, будет надо. Нет, Георгий не ждал, что Аня приползет на коленях, станет просить прощения. Ничего не ждал. Просто хотел, чтобы… Чтобы Юлька, с нетерпением и радостью ждущая появления на свет брата или сестры, была счастлива. Чтобы у малыша были красивая коляска, люлька, игрушки. Чтобы Юлька могла играть с ним в разные игры. Георгий хотел, чтобы Антон не переживал за маму и сестру. Если у новорожденного все будет хорошо, значит, всем будет хорошо.

Иногда Георгий ловил себя на мысли, что хочет вернуть Аню, их прошлую жизнь. Он бы принял этого ребенка как родного. В детском доме им вбили в голову главную мысль: не важно, кто родил, – важно, кто воспитал, кто дал ребенку семью. Он бы все объяснил, рассказал – про прошлое, потерю родителей, годы в детском доме и насколько важно для ребенка иметь дом, родной, свой, маму и папу. Признался бы, что ему не важно, кто отец ребенка, что это вообще не имеет никакого значения, когда речь идет о нормальной жизни для маленького существа, которому все равно, кто родной, а кто нет. Лишь бы его носили любящие руки, целовали, обнимали, заботились. Но Аня по-прежнему ждала чуда – что ее Толик, узнав о рождении ребенка, прибежит и предложит жить вместе долго и счастливо. Она в это верила – любовник увидит младенца, бросит свою прежнюю жизнь, жену, детей и начнет новую. Аня не была дурой. Она просто любила своего Толика и потому верила в невозможное, невероятное. Хотел бы Георгий хотя бы наполовину верить в то же. Может, поэтому у них и не получилось стать семьей?

Да, он был не самым хорошим мужем. Не мог понять, как можно часами лежать на кровати и ничего не делать, не реагировать даже на плач собственного ребенка. Платить любовнику за возможность близости. Разве это не унижение? Как можно верить в то, что не случится никогда? И совершать абсурдные, нелогичные поступки – заводить собаку, например, в самый неподходящий для этого момент. Юльке нужно учиться, заниматься, а