— А квартира была его?

— Да. Сначала он там жил один. Потом Иван Ануфриевич женился на бабушке Симе. И мы стали жить там уже всей семьей. Я, мама, бабушка Сима и Иван Ануфриевич. А когда он умер, то бабушка Тата тоже к нам переселилась.

— А почему вы не оформили собственность на квартиру?

— Не знаю. Всеми этими вопросами занимались бабушки и мама. А я в эти дела не совался.

Вот так просто все объяснилось. Квартира на самом деле не принадлежала ни Лидии Алексеевне, ни бабушкам-старушкам, ни самому Кирюше. Грубо говоря, она числилась государственной собственностью. И без бумаг о приватизации так и продолжала числиться до сих пор.

— Не понимаю, — покачала головой Леся. — Единственный квартиросъемщик скончался еще двадцать лет назад, а государство не подыскало новых жильцов. Да они давно должны были отобрать квартиру у Кирюшиной семьи и передать ее очередникам!

— Наверное, руки у чиновником не дошли.

— Так уж! Считай, бесхозная квартира, сама говоришь, двести тысяч долларов, и руки у них не дошли!

— Или они просто не знают, что Иван Ануфриевич скончался.

— Не знают? Чушь какая-то!

Но оказалось, что Кира совершенно права. Иван Ануфриевич умер не в Лениграде. Он скончался у себя на малой родине, в селе Беляновка в Белоруссии. Туда старик поехал проведать могилки предков. Да там же с ними и остался.

Бабушка Сима, не будь дурой, в домоуправление о смерти супруга сообщать не стала. И как платила по квитанциям, которые приходили на имя мужа, так и продолжала платить. Там и не дергались. Квартплата поступает регулярно, проблем никаких не возникало. Так и жила бабушка Сима себе спокойненько в квартире дорогого почившего супруга. Да еще и не одна, а со всей своей семьей, хотя по закону вроде бы и не имела на это права.

Ведь при своей жизни Иван Ануфриевич не удосужился прописать жену к себе. А значит, после его смерти она теряла всякие права на жилплощадь.

— Другими словами, Кирюша наш бомж?

— Ну, где-то ведь он прописан. Надо спросить.

По просьбе подруг Леночка все же порылась в вещах мужа и нашла паспорт с пропиской. Оказалось, что прописан Кирюша совсем в другом месте. Где-то на улице солдата Корзуна. Вместе с мамой и бабушкой Симой.

— А там что за квартира?

Судя по той же базе данных в компьютере у Киры, квартирка была невелика. Всего двадцать девять квадратных метров.

— И это с туалетом, кухней и ванной? — ужаснулась Леся. — Как же они там могли жить втроем?

— Судя по всему, они и не жили. Бабушка Сима вовремя подсуетилась и вышла замуж за этого Ивана Ануфриевича. И семья быстро перебралась в его просторные хоромы.

Итак, с жилищными проблемами Кирюши подруги ознакомились. Но что толку? Да, они узнали, что жених Леночки гол, как сокол. Даже его квартира на самом деле не его, а принадлежит государству.

Конечно, можно было бы подать в суд, требуя официально отдать квартиру им, дескать, столько лет живем, исправно платим, достойны того, чтобы продолжать это делать и впредь. Но еще вопрос, как посмотрит суд. В чью пользу решит? Вдруг присудят отобрать квартиру для очередников? А Кирюшу и бабушек выгнать прочь? Судя по всему, семья пойти на это не рискнула. И жили в квартире покойника, пока жилось.

— Но зачем тогда убивать Лидию Алексеевну? Квартира ей не принадлежала. Накоплений у женщины не было. Судя по обстановке, жили они очень скромно и даже бедно.

Да, мотив убийства Лидии Алексеевны что-то просматривался туго. Денег у нее в самом деле не было. Ценного имущества тоже. Ревность? Смешно! У Лидии Алексеевны с ее склонностью к истерикам вряд ли был мужчина. И уж точно он не стал бы ревновать истеричку, а скорей бы обрадовался, что может сплавить ее в другие руки.

— Может быть, она стала жертвой случайного грабителя?

— Ага! Побогаче квартиры не нашел!

— Побогаче квартиры, они и охраняются получше. Сигнализации там разные, замки. А у Кирюшиных бабушек из защиты только и было, что железная дверь с одним типовым замком, вскрыть который плевое дело.

— Вскрыть можно. Только зачем? Какой вор полезет в квартиру, не наведя предварительно справок? А во дворе ему бы все сказали, Лидия Алексеевна и бабушки живут очень бедно.

— Конкуренция на работе?

— Леночка сказала, что свекровь не работала.

— Почему? Вроде бы не старая еще женщина.

— Какие-то проблемы с щитовидной железой. Она была на инвалидности.

Так, и тут облом. Может быть, Лидию Алексеевну прикончила ее участковая врачиха, которую женщина наверняка довела своими придирками и капризами до белого каления? Нет, вряд ли. Участковые врачи люди привычные. Они и не с такими пациентами сталкивались.

Пока подруги разбирались с запутанной ситуацией с квартирой Кирюши и его бабушек, Маринка навестила капитана Шелеста. Отец, как и обещал, сопровождал ее. И как ни странно, Шелест принял их любезно. И сам капитан пришелся Маринкиному отцу по вкусу.

— Славный парень. Вроде бы дело свое знает. И тебя не прогнал.

— Это потому, что ты был со мной, папа.

— Верно. Верно, говоришь, дочка! Как бы он меня прогнал! Я бы ему показал кузькину мать!

И отец Маринки расправил плечи. Как всякий мужчина, он обожал, когда его хвалили. И жена, и дочь всегда и в любой момент старались сделать приятное своему папочке. Искренне любя его, они нахваливали его по делу и без дела. А когда у папочки случались промахи, деликатно помалкивали.

Так что отец Маринки чувствовал себя в родной семье настоящим главой — вожаком стаи — сильным, мудрым и опытным. И, наслаждаясь поклонением своих женщин, только и думал, как бы сделать их жизнь еще легче и радостней.

Или как говорил Фрунзик Мкртчян в «Мимино»: «Слушай, я тебе одну умный вещь скажу. Только ты не обижайся. Если ему будет приятно, то и мне будет приятно. А когда мне будет приятно, я тебя так до дома довезу, что тебе тоже будет приятно».

Но в отце ли Маринки было дело, в самой ли девушке или в чем другом, а Шелест выслушал ее рассказ о похищенной у нее сумке весьма внимательно.

— Говорите, что и еще на двух ваших подруг были совершены аналогичные покушения?

— На трех, если считать с бедняжкой Сарой.

После этого Шелест всерьез заинтересовался рассказом. И в деталях расспросил Марину о нападении на нее. И когда девушка ушла, долгое время сидел в задумчивости.

Капитан Шелест был человеком умным, работящим и честолюбивым. Впрочем, его честолюбие заключалось не в том, чтобы получать чины, награды и повышения по службе. Его честолюбие было иного свойства. Он стремился к тому, чтобы ни одно преступление, каким бы малозначительным ни казалось оно на первый взгляд, не осталось безнаказанным.