— А где прежние кураторы?

— Мы их сменщики, а они убыли домой, — пояснил мне полковник.

— Понятно. Из Сибири кто-нибудь есть?

— Нет. Мы все из Москвы, — ответил самый молодой, что был с ноутбуком, и после секундной паузы добавил: — Из центрального аппарата.

— Понятно, — я без эмоций кивнул головой. — Добро пожаловать. — Очень хотелось добавить «Добро пожаловать в ад!», но сдержался.

В коридоре раздался зычный голос Ступникова:

— Дежурный! Дежурный, собака серая! Хватит спать! Сделай кофе мне и Каргатову и занеси в кабинет к патрону, — он открыл дверь и с порога, обращаясь к проверяющим: — Кто кофе будет? Здрасьте!

Они опешили немного от такого напора, переглянулись и покачали головами.

— Дежурный! Два кофе. Когда особисты придут, у них спроси, нуждаются ли они в кофеине. И побыстрее, а то спать хочу! — Ступников зашел в кабинет, уселся рядом со мной. — Подполковник Ступников на оперативное совещание прибыл.

Все молчали. Саша был зол, это было видно.

— Где такой камуфляж выдают, а то мой поизносился. — Он демонстративно оттопырил кусок рукава, там грубыми стежками была прихвачена заплатка.

— В Москве выдают, — спокойно ответил прибывший полковник.

— Это далеко, не поеду. — Саша пару раз резко склонил шею вправо, влево, раздался хруст шейных позвонков.

В коридоре раздались шаги. Судя голосам, было ясно, что прибыли Молодцов, Гаушкин, Разин — видимо, его посылали за ними.

Голос дежурного:

— Кофе будете?

— Давай, тащи, если водки нет, — это Молодцов.

— А водки точно нет? — Гаушкин Вова.

— У москвичей спросите, может, они с собой привезли. — Это Разин.

— Они кроме звиздюлей ничего не привезли. — Молодцов.

— Тихо — услышат. — Разин.

— А чего я сказал? Выгребут сейчас за все. — Молодцов.

Дверь открылась.

— Группа военной контрразведки прибыла! — Молодцов вошел первым.

Затем Гаушкин. Рука на перевязи. Рукав они оторвали. Форма с оторванным рукавом смотрелась необычно. Интересно, он не мерзнет? Бушлат наброшен на плечи. Повязка сверкает белизной.

— Проходите. — Шеф махнул рукой.

Молодцов сел рядом со мной. Пока рассаживались остальные, шепнул:

— Толпа военных приехала, ментов — наших и «чеховских», прокуроров штук пять, и два придурка правозащитника, эти кроме как «фашистами» никого не называют. Пес у саперов взбесился, ни с того, ни с сего покусал одного, когда тот его хотел погладить. Его тоже обозвал «фашистской собакой», побежал к прокурорским, требует, чтобы пса пристрелили.

— Гуманист, — ответил я ему шепотом.

— Во-во, и я говорю — педераст. Не лезь к собакам — не покусают, — Вадим усмехнулся, но тут же стер ухмылку.

Совещание с незнакомыми москвичами не предвещало ничего хорошего, но и мы не зря работали.

— Все? — спросил полковник у нашего шефа Мячикова.

— Все.

— Значит начнем. Прежде всего, мы прибыли, чтобы на месте разобраться с обстановкой, а также узнать, что у вас тут творилось сегодняшней ночью…

— Нормальная работа… — не выдержал Саша и подал реплику с места.

— Я предоставлю вам слово, Ступников… — ответил полковник, но был прерван на полуслове.

Отворилась дверь, и вошел дежурный, в руках он держал пять армейских алюминиевых кружек с дымящимся кофе, было видно, что руки ему жгло, поэтому он поставил кружки на край стола и потер обожженные руки.

— Это обязательно? — полковник обвел нас взглядом, мы расхватали кружки, и, дуя, начали прихлебывать черный напиток.

Не знаю, как удалось дежурному раздобыть водки, но он влил по паре ложек в кофе. Молодец!

— Иначе уснем! — Саша Ступников хватанул большой глоток и с наслаждением поставил кружку на стол, он тоже почувствовал живительную влагу в бездонной черноте кофе.

— Больше недели без сна на ногах, — пояснил Юрий Петрович Мячиков — он носом потянул воздух, учуял запах алкоголя и с завистью смотрел на нас.

«Ничего, Петрович, надо было раньше заказывать кофе, сейчас будет уже некрасиво. Сиди и завидуй, как нам повезло!» — подумал я, потягивая кофе. Эх, сейчас бы еще сигаретку выкурить!

— Продолжим. Итак, товарищи офицеры! Попрошу доложить по оперативной обстановке, и о проделанной работе. Не знаю, что и как вы тут работали, мы прибыли только вчера, но уже были звонки из Центрального аппарата, Генеральной прокуратуры и Администрации Президента. В зарубежных средствах массовой информации снова появились статьи о бесчинствах федеральных войск. Мы прибыли сюда не одни. И прокурорские работники, и военные и двое правозащитников. В Ханкале аккредитованные журналисты, как наши, так и зарубежные, просто атаковали пресс-центр, рвутся сюда приехать. Так что неожиданно это дело приобрело политическую окраску и получило международную огласку. Теперь давайте разбираться.

Это уже хорошо, добрый знак, что идет разговор о том, что есть желание разобраться в ситуации, а не махать мечом, снося головы направо и налево.

Первым начал докладывать Мячиков, он заметно волновался. Еще хорошо, что напротив сидят коллеги, а не прокуратура.

Докладывал толково, изредка заглядывая в бумажку, когда шла речь о цифрах. Отметил заслуги мои и Ступникова. С одной стороны — это хорошо, а с другой, если начнут «рубить лес», то нас первыми и «завалят».

Диктофон был включен, красный огонек помаргивал. Диктофон цифровой, на много часов работы рассчитан. Не было у нас с Сашей такой техники на встрече с агентами, а то просто сейчас отдали бы, чтобы они послушали, и не делали умные лица.

Потом пошли по старшинству. Ступников, потом Гаушкин, Молодцов, я и Разин.

В целом получалось очень даже перспективная картина. Каждый из нас знал свой кусок информации, лишь начальник владел всей полнотой, а тут мозаика сложилась воедино, и все стало на свои места.

Информация находила свое подтверждение во всех узловых местах, а это уже дорогого стоило.

Полковник посмотрел на часы.

— Пятнадцать минут перерыв! И попросите, чтобы мне тоже кофе принесли. Такой же, что и вам приносили, с водкой, — он усмехнулся.

Подполковники заулыбались и тоже попросили кофе.

Интересно, а если бы он зарычал на нас, то они бы уже рвали нас на части?

Вышли покурить на крыльцо. В кабинете у начальника остался и подполковник с ноутбуком.

— Как рука, Володя? А на фига рукав у куртки рванул? — я кивнул в сторону рукава.

— Да вот, попросил своих медиков повязку поменять, а им рукав мешал — рванули, но рукав обратно отдали, варвары! — Гаушкин притворно вздохнул.