— Ехал бы домой. — Я потянулся, хотелось спать, закурил.

— Чтобы я перед всеми родственниками появился в таком обличии? Они и так меня как в последний путь провожали. На перроне выли с причитаниями. Только не хватало «И на кого ты меня покинул-то!» А так, все остальное присутствовало. Заламывание рук, охи-вздохи.

— Обмороки были? — деловито осведомился Молодцов.

— Нет, до них дело не дошло! — Гаушкин потер раненую руку.

— Ну вот, а говоришь, что было как на похоронах. Обмороков не было, причитаний в полном объеме не было, — подвел итог незнакомый подполковник.

— А кстати, знакомиться будем? — деловито осведомился Молодцов. — А то мы вроде как припоздали, и не услышали, как зовут проверяющих.

— Гаврилов Сергей Александрович, — представился который постарше.

— Артюхов Максим Николаевич, — второй, тот, что пониже.

— Багров Никита Ильич, — средний по росту, чувствуется, что мужик тёртый, не первый раз на войне.

— А тот, что остался? — я кивнул в сторону распахнутой двери.

— А это Мухин Александр Петрович, — ответил Багров. — Аналитик! — Он поднял палец вверх. — Награжден Орденом «Мужества».

— Вторая командировка? А что он сделал? Вроде я не первый раз, но про такого не слышал. — Ступников пожал плечами.

— Он — аналитик! И анализировал ситуацию на Ханкале. — Багров усмехнулся.

— Можно по-разному анализировать, можно из крупинок информации собрать полную картину: например, где сидит душарская банда, и накрыть артобстрелом. — Я следил за реакцией приезжих. Провокационный вопрос я задал не случайно.

— Можно. — кивнул Багров — А можно стол умело накрывать и составлять победные отчеты. Умело составлять. Это, мужики, тоже искусство! За это дают не только ордена, но и звание досрочно. И не абы какое, «подполковник»! Въезжаете? — Багров снова поднял указательный палец вверх.

Было видно, что он издевается над наградой аналитика.

Остальные приезжие тоже усмехнулись. Недолюбливают они этого молодого «дикорастущего» подполковника. «Дикорастущий» — имеется в виду дикий карьерный рост. Иногда таких называли еще «акселератами». Чтобы получить «подполковника» досрочно, надо было совершить что-то очень героическое, минимум Масхадова или Басаева поймать. Я уже не говорю про Орден «Мужества». Среди тех, кто в погонах, эта награда ценилась высоко, точно так же, как и медаль «За Отвагу».

— А чего он с нами не пошел? — Ступников выбросил окурок и прикурил вторую сигарету.

— У него очень хорошая скоропись на компьютере. Он задокументировал все выступления, сейчас сопоставит с той информацией, что у него сидит в компьютере, и в зависимости от команды полковника Ивушкина будет либо вас хвалить, либо раздолбит к чертовой матери. — Гаврилов усмехнулся. — Не боись, мужики, вы сделали большую работу.

— А установка какая-нибудь была? — я посмотрел на проверяющих.

— Установка? Смотря от кого. Из Генеральной прокуратуры — чтобы прекратить этот чекистский беспредел, мол, сейчас не тридцать седьмой год. Из нашей Конторы — чтобы никто не порол горячку, если есть зерно истины — помогать, а если нет — то строго наказать. Правозащитники и местные, я имею в виду всех местных, кто звонил, выходил на Ханкалу — арестовать всех и отдать под суд.

— Ну, что? Каков вердикт? — Молодцов подался вперед.

— Вердикт? — Багров посмотрел на Вадима, потом обвел всех нас взглядом. — Вердикт один — какого черта вы все это не сделали неделю-две назад? Ведь если бы еще неделю «просохатили», то была бы такая бойня! А сейчас в спешке упустили многих «тузов». — Багров замолчал.

— И все-таки. Какой будет вердикт? — настаивал Молодцов.

— Молодцы — хорошо сработали. Сейчас можно всерьез говорить про Старые Атаги. Только нельзя тянуть кота за хвост, а то перегруппируются духи. И грош цена будет вашей информации. — Артюхов спокойно смотрел вдаль и будто сам с собой вслух размышлял.

— С прокуратурой что делать будете? — Гаврилов уже обращался к нам.

— Покажите, что мы нарушили, и военные принесут свои извинения. Все в рамках закона. — Володя Гаушкин смотрел на них чистым ясным взором.

— Военные принесут? — Багров усмехнулся.

— Принесут, — кивнул головой Володя.

— А какую реальную помощь вы нам можете оказать, кроме, конечно, того, что давать ценные указания и рассылать циркуляры? — Ступников спокойно посмотрел на приезжих, цедя дым сквозь зубы.

При этом дым окутывал нижнюю часть лица, путался в усах, стекал по ним тонкими нитями.

— А разве этого мало? — Гаврилов хитро, снизу вверх посмотрел на Сашу.

— Хотелось бы больше. Коль наказывать не собираетесь, то помощи бы реальной, — поддержал я Ступникова.

— Какой конкретно? То, что вы писали и передавали нашим предшественникам — нереально. Слишком со многими придется согласовывать. — Багров смотрел на нас открыто, говорил просто.

— Ежу понятно, что мы пойдем чистить Старые Атаги в ближайшее время. Так? — Ступников не мигая смотрел на Гаврилова.

— Так. И что? — Гаврилов кивнул.

— Духи будут уходить. В Новые Атаги через мост, да и просто из деревни. У нас мало сил и средств, да и на своем уровне не прокачаем вопрос, чтобы перекрыть пути отступления бандюков. А на вашем — возможно устроить вертолетный десант и высадить по взводу «махры» на предполагаемых путях отхода, плюс огневая поддержка с воздуха, и они будут в «котле».

Ступников наклонился и подобранной с земли обгорелой спичкой начертил простейшую схему. — Понятно? — потом стер ее подошвой ботинка.

— Понятно. — Гаврилов кивнул. — Только вот, зная, как все это происходит, согласование продлится не менее двух недель, и об этом станет известно всему миру. Не думаю, что это реально.

— Боитесь выйти с инициативой? — я смотрел на Гаврилова устало.

Я уже понял, что никакой помощи не будет, просто мужикам не хотелось напрягаться, они же приехали проверять нас, а не совместно разрабатывать операцию и проводить ее. Вся ответственность ложится на нас — на нашу оперативную группу. У победы — много родителей, лишь поражение — сирота. В случае провала нас порвут на мелкие кусочки.

Невыспавшийся мозг тут же нарисовал картинку, как с пятого этажа «хрущевки» Багров выбрасывает клочки бумаги, они летят, кружатся, и при рассмотрении оказывается, что это разорванные фотографии — Ступникова и моя.

Мотнул головой, отгоняя наваждение. Сплю на ходу. И при чем здесь «хрущевка»?

— Инициатива у нас наказуема. — Багров снова отрицательно покачал головой.

— Есть такая притча, — я снова закурил, — ученик пришел к мудрецу, и спрашивает: «Мудрец! Скажи, отчего бедные помогают бедным, а богатые не помогают никому? У них есть деньги, власть, положение. Если они пожертвуют малой толикой, то спасут многих!» На что Мудрец подвел ученика к окну: «Что ты видишь за окном?» «Люди ходят, машины ездят, дети играют в песочнице, мамаши рядом с ними судачат о своем» — ученик еще раз внимательно посмотрел за окно, он надеялся там найти ответ. «А вот теперь посмотрись в зеркало!» — Мудрец подвел ученика к зеркалу: «Что сейчас видишь?» «Себя!» — ответил ученик. «Вот видишь. Там стекло и там стекло, но добавь немного серебра, и кроме себя ты уже никого и ничего не видишь!» — ответил Мудрец на вопрос ученика. Так что, товарищи офицеры, считаю, что и вы, заняв какое-то положение в жизни, кроме своих проблем ничего и никого уже не видите, — я бросил окурок под ноги и растер его.