Вита стала клянчить:

— Ой, бабушка, можно нам прокатиться?

— Не думаю, заюшка. Тут такая большая очередь. Терпеть не могу очередей. Спина очень болит, когда долго стоишь на одном месте, и столько времени проходит зря, — сказала бабушка.

— Ой, бабулечка, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — пристала к ней Вита.

Бабушка дрогнула.

— Ну…

Максик смотрел на них, как на сумасшедших.

— Нет! Не хочу, там высоко, страшно!

— Я думала, ты любишь спиральный спуск, — сказала бабушка. — Там тоже высоко и страшно.

— Там можно сесть к кому-нибудь на коленки.

Я сказала:

— Знаешь, Максик, давай постелем мою куртку на пол в кабинке, ты сядешь ко мне на коленки, и будет совсем не страшно.

Мы его уговорили и встали в очередь за билетами, а потом в другую очередь — к колесу.

— Ох, спинушка моя! — вздыхала бабушка. — Максик, может, и сядет, а вот я, наверное, лягу! Все-таки зря мы связались с этим колесом обозрения.

Может, она была и права. Мне вспомнилась книжка Дженны Уильямс «Флора Роза». Там маленький Ленни ужасно испугался, когда они катались на колесе «Миллениум». Мне тоже стало как-то не по себе. Колесо ужасно высокое. А вдруг оно застрянет, когда мы будем на самом верху, и сиди тогда в кабинке невесть сколько времени!

— Не хочу! — поскуливал Максик. — Страшно!

— Да нет, не страшно, — соврала я.

Хотела взять его на руки, но мне было не осилить сразу и Максика, и рюкзак с книжками.

Пришлось бабушке взять Максика, хоть она и вздыхала, когда он стал пинать ее светло-розовую юбку грязными ботинками.

— Не болтай ногами, Максик! И прекрати ныть, это действует мне на нервы.

Максик перестал ныть и заревел в голос.

— Господи ты боже мой! — сказала бабушка. — Слушайте, мы приехали сюда развлекаться, а вы себя ведете так, будто я вас мучаю. Может быть, пойдем дальше, Эм?

— Нет, нет, пожалуйста, покатаемся, я хочу покататься, так нечестно! — завопила Вита и тоже разревелась.

— Господи, перестаньте сейчас же, не то я вас возьму и стукну лбами друг об дружку! И зачем я только согласилась с вами ехать? — Бабушка со злостью посмотрела на меня.

— Потому что ты самая-самая добрая, хорошая бабушка, и я тебе ужасно благодарна! — Я не поскупилась на лесть.

— Да, я добрая и хорошая, только очень глупая, — сказала бабушка, держа за руки Виту и Максика, которые старались переорать друг друга.

Бабушка дернула их за руки. Они завыли еще громче. На нас начали оборачиваться.

— Прекратите! Прекратите немедленно, вы меня позорите! Если вы сейчас же не прекратите, мы пойдем домой, и никаких прогулок!

Я перепугалась:

— Все нормально, бабушка. Я побуду с Максиком, а вы с Витой прокатитесь на колесе.

Бабушка задумалась:

— Но тогда ты не сможешь прокатиться, Эм, а ведь ты единственная ведешь себя разумно. Тебе не будет обидно?

Мне ни капельки не было обидно, но я решила этого не показывать.

— Может быть, как-нибудь в другой раз покатаюсь, — сказала я, напустив на себя скорбный вид.

— Ты хорошая девочка, Эм. Вот! — Бабушка порылась в сумке и сунула мне в руку пятифунтовую банкноту. — Купите себе по мороженому, пока будете ждать нас с Витой.

Я давно уже была готова что-нибудь съесть. Утром я провозилась с завтраками для всех остальных и совсем забыла поесть сама. Я купила нам с Максиком по большому рожку «Девяносто девять». Максик уже доревелся до икоты.

— Лижи не торопясь, а то будешь икать еще хуже, — сказала я ему. — Смотри, Вита с бабушкой садятся в кабинку. Поехали!

Максик передернулся.

— Прости, что я не большой и храбрый мальчик, — сказал он уныло.

— Ты же не виноват, Максик. Не расстраивайся. Скажи, чего тебе хочется? Вита вот катается на колесе, и тебе тоже полагается какое-нибудь развлечение. Смотри, она нам машет. Ой, как они уже высоко!

Максик пригнул голову:

— Не хочу смотреть!

Я помахала Вите в ответ. Взяла вялую руку Максика и приподняла ее, как будто он тоже машет. Он машинально взмахнул и другой рукой, и мороженое шмякнулось на землю.

— Ай, мое мороженое!

— Ой-ой! Ну ладно, можешь доесть мое. Или, хочешь, я тебе еще куплю. Бабушка нам оставила кучу денег.

— А это уже и будет мое развлечение — другое мороженое? — спросил Максик.

— Нет-нет, развлечение ты тоже можешь выбрать.

— Спиральный спуск?

— Максик! Послушай, в Лондоне нет ни одного спирального спуска, я тебя уверяю. Они бывают только на пляжах. И даже если мы поедем на побережье и пойдем на мол, вряд ли тебе это так уж понравится. Ты можешь, конечно, сесть со мной на коврик, но тебе ведь не это нужно, так? Тебе нужен папа.

Максик зажал уши ладошками, липкими от мороженого, но я знала, что он все слышит.

— Я тоже скучаю по нему, Максик. Так скучаю… Все бы отдала, только бы он вернулся. Сто раз загадывала. — Я сняла Балерину со своей руки и посмотрела на колечко. — Хочешь, загадаем еще раз на моем волшебном изумруде?

— А сбудется? — Максик отнял руки от головы.

— Ну… Пока не сбылось. Может, на этот раз сбудется. Попробуем?

Максик взял меня за руку, и мы загадали желание про папу. Я долго бормотала про себя волшебные слова. Максик просто повторял: «Папа, папа, папа, папа, папа». Потом мы с ним оглянулись. Кругом были чьи-то папы, они смеялись, болтали, шутили, кого-то звали, корчили смешные рожицы. А нашего папы не было.

Балерина заползла на мою руку и погладила лапкой Максика по щеке. Максик отмахнулся — у него не было настроения слушать ее истории. Да и у меня тоже. Я расстегнула школьный рюкзак и прочла первую страничку своей тетрадки. Сердце у меня больно заколотилось. Сказка вдруг показалась мне такой дурацкой, совершенно младенческой. Неужели Дженна Уильямс захочет ее прочесть? Скорее всего, она скажет мне что-нибудь приятное, а про себя подумает, что я убогая, несчастная идиотка. Я затолкала тетрадку поглубже в рюкзак, под все остальные книжки.

Мы с Максиком сели на какие-то ступеньки и стали молча ждать. Кажется, целая вечность прошла, пока Вита с бабушкой вылезли наконец из своей кабинки и подошли к нам. Вита кружилась и пританцовывала.

— Так здорово на колесе обозрения! Я видела Букингемский дворец, королева помахала мне рукой! — пропела она сладеньким голосочком.

— Поразительно, так далеко видно! — Бабушка и сама чуть не пустилась в пляс. — Ах, боже мой, какие мрачные лица! Максик, что ты за дурачок! Ну, идем, прогуляемся по набережной.