– Держу пари, во всем Каратае не осталось ни одной белой тряпки, – фыркнул коротышка.

– А может, без белого флага обойдемся? – покосилась на меня Виола. – Он, вообще-то, означает капитуляцию, а не то, что мы не собираемся никого убивать.

Грозный вид нашей «машинки» явно не понравился местным жителям. Я обернулся. Концлагерь таял в полуденной дымке, спускался пулеметчик с вышки, открылись ворота, выходили жертвы врожденных патологий. Все, что я видел, плохо укладывалось в голове. Получалось, что узники концлагеря после того, как воцарились безвластие и хаос, не разбежались? Хотя кто их знает; возможно, перебили охрану и подались на все четыре. Но факт, что основная масса их потом вернулась и продолжала жить в концлагере. Ну, что ж, в этом не было особой странности. Как им выжить в лесах – поодиночке, без оружия, истощенным, больным? А если за глухими стенами, да под чутким руководством какого-нибудь опытного организатора… Чем не коммуна? На поиски еды – толпой, отбиваться от агрессора – тоже толпой. И зимой не так уж плохо – бараки худо-бедно отапливаются от примостившейся за конторой кочегарки.

Чудны же дела твои…

Мы ехали мимо конопляных делянок, где когда-то трудились рабы. Каннабис кустился сочной массой – он не реагировал на анархию и беспорядки. В дурман-траве копошились по пояс обнаженные невнятные фигуры. Услышав рев мотора, люди суетились, куда-то бежали, расхватывали оружие.

– Давайте остановимся! – возбудилась Виола. – Ненадолго. Я договорюсь с ними…

– Вот уж дудки! – взревел я. – Зачем тебе конопля, дура? Тебя уже и героин не пробивает! Подохнешь в расцвете лет… Даже не проси! Костьми ляжем, а наркоту ты у нас не получишь!

Мы ехали мимо памятной Вшивой горки, мимо острозубых пальцеобразных скал, вырастающих из земли на ровном месте. Мимо разрушенных поселков, особняка наместника Благомора Саула, которого мы с капитаном Хомченко (мир его праху) лично пристрелили без жалости и сомнений. «Сменщик» Саула успел отгрохать в отведенное ему время кирпичную пристройку к дому, но в наши дни и от пристройки, и от дома осталась сущая малость. Горы битого кирпича и на совесть возведенный железобетонный фундамент, в котором не проелось ни трещинки. В покатом овражке, выходящем на дорогу, валялись человеческие кости, целое захоронение – год назад здесь долго и старательно кого-то расстреливали.

– Дикость, если вдуматься, – сделал ценное наблюдение Степан и задумался, как бы поточнее сформулировать мысль. – Россия ведь где-то рядом, что слева, что справа… там спокойно живут люди, работают, отдыхают, давятся в транспорте, смотрят телевизор, ходят в клубы, забивают жрачкой холодильники… привычно ругают власть, цены, дороги, погоду… Никому и в голову не приходит, что где-то рядом земля такого ужаса, и в нем этакое может твориться… Уму непостижимо… Разве не дикость? Два года тут живу и все никак не могу поверить, что такое возможно…

Дорога через перевал «разбитых сердец». «Отбитых почек», – мрачно пошутила Виола, косясь на останки грузовика, лежащего вверх колесами под обрывом. На всякий случай мы закрыли окна – с господствующих высот автомобиль на дороге представлялся идеальной мишенью. Но в нас никто не стрелял. Расступились скалы, и мы ахнули от изумления. Под колесами «монстра» распростерлась Теплая долина – природный феномен, самое живописное и удивительное место в Каратае. Мы спускались в цветущую, пестрящую красками низину по накатанной дороге, обрамленной каменными горками с обильными вкраплениями минералов. Их жилы формировали затейливые рисунки, искрились, блестели, играли на солнце. Проплывали голубые озера, заросшие кувшинками. Пышные кусты, усыпанные белыми цветами, подступали к дороге, их запах пьянил, наводил на мысль о Средиземноморье. Рододендроны, магнолии, азалии и прочая не свойственная Сибири фауна произрастала в Теплой долине без всяких проблем. Почему такое возможно и почему даже в мягком Каратае климат Теплой долины отличался от прочих ареалов, всегда оставалось загадкой. Зимой здесь почти не выпадал снег, а летом стояла сухая тропическая погода. Единственное, что отличало Теплую долину от окрестностей Средиземного моря, – это категорическое отсутствие пальм.

Леса состояли из грабо-буковых пород и симпатичных дубрав. Здесь были озера с целебными грязями; при Благоморе построили что-то вроде пансионата, куда ездил лечиться он сам или раздавал «путевки» особо отличившимся в качестве поощрения. Рассказывали, что грязи Теплой долины без всякого преувеличения творили чудеса – лечили болезни дыхательных путей, благотворно влияли на сердце. Мы съехали в долину и покатили по разбитой грунтовке мимо жидких лесополос. За деревьями просматривались населенные пункты, опоясанные крепостными стенами. В ложбине между пологими холмами пасся скот – мы не поверили своим глазам, прилипли к окну и в итоге чуть не попали в аварию. Не заметить перемены в окружающем пространстве было невозможно.

Показалась встречная машина. Она тянула шлейф пыли. Мы сбавили скорость, взялись за оружие. Но старенький грузовичок проехал мимо. Кузов, усиленный по бортам мешками с песком, щетинился стволами, но желающих пострелять не нашлось.

– Даже скучно, – пожимал плечами Степан. – Что-то здесь не так, замечаете?

– Ну, конечно, – ворчала Виола. – То, что нас не убивает, нам на хрен не нужно…

Если мы жили в эпоху Большого эксперимента, то являлись очевидцами его первых положительных результатов. В принципе, так и есть – социальная утопия предполагает, что люди могут изменить собственное общество. Людям просто надоело воевать…

Во встречном направлении двигалась целая колонна. Несколько «подержанных» грузовиков переползали выбоины на дороге. Когда дистанция между нами сократилась до ста метров, головной грузовик остановился. На подножку выбрался бородач в конской попоне с дыркой для головы (кажется, пончо) и смешной брезентовой панамке, призывно поднял руку с зажатым в ней двуствольным обрезом. Пришлось ударить по тормозам.

– Всегда готовы? – бросил я через плечо. – Если что не так, сворачиваем в водосток, хрен они нас догонят.

В кузове «флагмана», за кабиной, что-то зашевелилось, и объявился новый персонаж. Он наводил на нас заправленную гранатой «Муху»!

– Вот досада… – заволновалась Виола. – Давай-ка резво заднюю… – И положила руку на рычаг передачи.

– Подожди. – Я накрыл ее прохладную руку своей. Она дернулась, но не стала ее убирать. – Попасть в нас с такого расстояния можно только по случайности. Это любитель – обрати внимание, как целится. Сделает выстрел, и граната рванет у него под колесами.

– Так что, будем ждать, пока пальнет, а там посмотрим? – продолжала она нервничать.

– Подожди, – повторил я и высунулся из машины. – Чего надо?!

– Уберите машину в сторону и пропустите нашу колонну! – громовым голосом пророкотал мужик в панамке.

– Мы не бандиты! – крикнул я.

– Рады за вас, – отозвался оппонент. – Уберите машину в сторону и пропустите нашу колонну! В противном случае мы будем стрелять.

– Знаешь, Михаил Андреевич, мне кажется, не самый подходящий момент для выяснения, у кого из нас яйца круче, – неуверенно предположил коротышка. – Круче, конечно, у нас, но надоело уже их всем показывать. Мы гости в этой долине, нас никто не звал…