Шериф взглянул ему в глаза.

— Ладно. Лукас, у тебя есть еще вопросы?

— Пока нет.

— Благодарю тебя, Боб.

— Моя жизнь здесь будет невыносима, — тихо сказал Делл. — Мне придется уехать.

— Боб, ты не должен…

— У меня нет выбора, — перебил тот. — Но я не хочу это делать — мне здесь нравится. Очень. У меня есть друзья, они не голубые, просто друзья. А теперь все кончено.

Он повернулся и зашагал назад на лесопилку.

— Ну что? — спросил Карр, глядя вслед Деллу.

— Похоже, он сказал правду, — сказал Лукас. — Но я уже не раз верил людям, которые мне лгали.

— Хочешь поговорить с Филом?

Лукас покачал головой.

— Пока нет. Сейчас оба все отрицают, а у нас нет возможности опровергнуть их слова. Подождем, что скажет моя подруга-монахиня. Я жду ее звонка сегодня вечером или завтра.

— У нас нет времени… — начал шериф.

— Даже если мы сумеем разобраться в неувязках, присутствующих в показаниях священника, это вряд ли поможет нам в поисках убийцы, — перебил его Лукас. — Ведь в этом случае только Берген окажется вне подозрений.

— Сегодня печальный день, — сказал Карр и посмотрел на лесопилку. Делл уже скрылся внутри. — Боб неплохой парень.

— В таком случае он может остаться — если у него есть настоящие друзья.

— Нет, он прав, — вздохнул шериф. — Если учесть все факторы, то рано или поздно он будет вынужден уехать.

Лукас встретился с Климптом в «Мельнице», ресторане при мотеле, построенном на берегу замерзшей речки. Старый пруд за окнами ресторана был превращен в каток при помощи ледозаливочной машины. Несколько мужчин сидели за обеденной стойкой, и еще дюжина устроилась в зале, за столиками на два или три человека. Климпт стоял у окна с кружкой куриного бульона в руках и смотрел на пруд, где пожилой человек в серой русской шинели выписывал круги на льду.

— Он катается с тех пор, как я сюда пришел, — сказал следователь, когда Лукас встал рядом с ним. — В этом году ему исполняется восемьдесят пять лет.

— И он приходит ровно на час каждый день, какой бы холодной ни была погода, — добавила официантка, остановившись у них за спиной.

Пожилой мужчина выписывал восьмерки, сложив руки за спиной и обратив лицо к небу. Он спокойно и радостно улыбался, двигаясь в постоянном ритме, пришедшем из далекого прошлого. Официантка некоторое время вместе с ними наблюдала за стариком, а потом спросила:

— Вы будете есть или…

— Я бы выпил чашку бульона, — ответил Лукас.

— Он пытается вспомнить время, когда был ребенком, — сказала официантка, продолжая смотреть на скользящего по льду мужчину. — Во всяком случае, так он говорит. Мне кажется, он готовится к смерти.

Она ушла.

— Ты получил ордер? — тихо спросил Климпт.

— Да.

— Я прихватил ломик и молоток на случай, если у нас возникнут проблемы.

— Отлично, — ответил Лукас.

Официантка вернулась с чашкой куриного бульона.

— Вы ведь тот детектив, которого Шелли привлек к расследованию?

— Да, — кивнул Лукас.

— Мы молимся за вас.

— Так оно и есть, — сказал мужчина за стойкой.

Он был грузным, и складки жира свешивались на воротник фланелевой рубашки. Все посетители смотрели на них.

— Постарайтесь найти этого сукина сына. А мы уж сами разберемся с ним.

Они поехали к дому Шонекеров на машине Лукаса, рассчитывая, что частный автомобиль привлечет меньше внимания, чем фургон шерифа.

— Так что тебе известно о них? — спросил по дороге Лукас.

— Они держатся особняком, стараются не привлекать внимания, — ответил следователь. — Энди работает в городе бухгалтером. Джуди домохозяйка. Они прожили здесь около двадцати лет. Кажется, приехали из Виласа. Энди можно увидеть только в те моменты, когда он входит или выходит из своего офиса. Насколько мне известно, они не любят гостей. Не знаю, верующие ли они, но в церкви их не встречали. Ну вот, мы приехали.

— Да и дом у них стоит особняком, — заметил Лукас.

Шонекеры жили в северной части города, в аккуратном желтом одноэтажном доме с синей отделкой. Участок был ухоженный. Голубые ели защищали дом не только от ветра, но и от любопытных глаз.

Лукас припарковался у гаража. Подъездная дорожка была покрыта нетронутым снегом толщиной в дюйм.

— У меня дурное предчувствие, — признался Климпт. — Никто не входил и не выходил.

Лукас пнул сапогом снег.

— После бурана здесь все почистили. А это просто намело.

— Да. Но где же они?

Они подошли к двери, и Лукас позвонил. Он нажал на кнопку еще дважды, но дом казался пустым.

— У них хорошие замки, — сказал следователь, глядя сквозь стекло наружной двери.

— Давай посмотрим, что сзади, — предложил Лукас. — Может быть, у них есть вход в гараж. Обычно там стоят простые замки.

Они обошли дом по засыпанной снегом дорожке. Но замки на задней двери оказались такими же. Климпт подергал за ручку и нажал на дверь плечом. Она не поддалась.

— Придется взламывать, — сказал Климпт. — Схожу за ломиком.

— Подожди секунду, — остановил его Лукас.

На стене гаража был электрический разъем, накрытый стальным колпаком. Лукас открыл его и заглянул внутрь. Ничего. На задней террасе стоял столбик с фонарем, отбрасывающим конус желтого света. Проваливаясь по бедра в снег, Лукас подошел к четырехстороннему фонарю, осмотрел его, приподнял стекло и вытащил ключ.

— Ох уж эти сельские хитрецы, — с усмешкой сказал он следователю.

Ключ подошел к гаражу. Дверь между ним и домом была не заперта. Лукас вошел первым. Внутри дома Шонекеров оказалось почти так же холодно, как снаружи. Они быстро осмотрели все комнаты.

— Уехали, — сказал Лукас из хозяйской спальни.

Шкафы и туалетный столик были полупусты. На огромной кровати валялась груда проволочных вешалок для одежды.

— Даже успели собрать вещи.

— Они не скоро вернутся, — послышался из коридора голос Климпта. — Иди сюда.

Следователь был в ванной комнате. Он указал на унитаз, и Лукас заглянул туда. Вода была спущена, остались розовые следы антифриза.

— Они подготовились к холодам.

— Да, их долго не будет.

— Что ж, попробуем отыскать что-нибудь, — предложил Лукас.

Они начали со спальни родителей, но ничего там не нашли. Во второй спальне жили дочери Шонекеров. И вновь пусто. Полицейские осмотрели ванную комнату, гостиную, столовую, тщательно обыскали кухню и полчаса провели в подвале.