— И кто он?

— Его зовут Рид Валентайн.

— Из «Валентайн рекордс»?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Так, невольно продолжаю следить за этим миром. А Дилан работал с ним над книгой некоторое время назад.

— Да, Рид говорил об этом.

— И?

— И ничего. Я познакомилась с ним, полюбила и осталась при своем интересе. — Ей почти удавалось говорить легко и беспечно. — И сейчас торчу здесь и смотрю на телефон, все жду, когда он мне позвонит. Как доверчивая и глупая девчонка.

— Ну, положим, ты никогда не была глупой девчонкой. С самого детства на сцене, только и знала, что репетиции да выступления. Тут и в десять лет станешь взрослой.

— Я на этот счет не переживаю. Понимаешь, Эбби, он очень хороший, добрый и мягкий, хотя сам себя не знает. Рассказать тебе о нем?

— Конечно!

Мадди рассказала все, ничего не скрывая, начав с их первой встречи. Ей и в голову не приходило, что она предавала внутренний мир Рида. Да она этого и не делала. Что бы она ни сказала Эбби или Шантел, это было все равно, что рассказывать себе о своих мыслях.

Эбби слушала ее серьезно и внимательно. О сложных отношениях Эдвина с женой, о травме, омрачившей детство Рида и повлиявшей на всю его жизнь. Сестры тонко чувствовали друг друга, и Эбби всей душой переживала за Мадди.

— Так что, как видишь, как бы сильно я его ни любила, я не могу изменить того, что с ним произошло, не могу изменить его отношение ко мне.

— Девочка моя, от души тебе сочувствую. Я отлично знаю, как это тяжело. Могу сказать одно: если ты действительно сильно его любишь, то сумеешь сотворить чудо. Когда мы познакомились с Диланом, у каждого за плечами был неудачный брак, и ни он, ни я больше не желали подвергать себя этим переживаниям. — Теперь ей было уже легко вспоминать об этом. — Это было очень естественное и понятное решение взрослых людей. — Улыбнувшись, она прижалась к плечу Мадди. — Но любовь способна унести прочь все, кроме того, что действительно важно.

— Я пыталась убедить себя в этом. Но, Эбби, он с самого начала откровенно сказал, что не хочет серьезных отношений. Он соглашался поддерживать со мной только любовную связь, а я не понимаю, как это возможно. Это я нарушила его условия, и, видно, сама должна все исправить.

— Правильно говоришь. Но почему так безнадежно, Мадди? Куда девался твой оптимизм?

— Дома оставила, в ящике стола.

— Тогда пора тебе вытащить его оттуда. Никогда не видела, чтобы ты была такой унылой. Я просто не узнаю тебя. Ты всегда умела добиться своего.

— Здесь все по-другому.

— Ничего подобного. Разве ты не знаешь, как я завидовала твоей уверенности в себе, Мадди, когда я сама так боялась неудачи, провала.

— Ой, Эбби, не выдумывай!

— Но это правда, это теперь меня не так-то просто сбить с ног. Так вот, если ты его любишь, любишь по-настоящему, тогда стой на своем, пока он не поймет, что тоже тебя любит.

— Для этого он должен полюбить меня, Эбби.

— Не бойся, полюбит. — Она слегка встряхнула сестру. — Вспомни все, что ты мне рассказала, и послушай меня. Он уже тебя любит, просто ему трудно, очень трудно признаться в этом самому себе. А тем более тебе.

В Мадди снова ожила надежда.

— Попытаюсь этому поверить.

— И нечего пытаться, Мадди, а просто поверь. Мой первый брак был неудачным… это еще мягко сказано, ты знаешь. И только теперь я поняла, что такое счастливое замужество. — Она машинально прижала руку к животу, где зрела новая жизнь. — Не сдавайся, слышишь? Но я не намерена и дальше сидеть здесь и смотреть на твою кислую мину! Одевайся, и поскорее. Идем праздновать нашу встречу.

— Командирша! — шутливо проворчала Мадди, направляясь к шкафу. — Ты всегда была командиршей.

* * *

Рид выждал, пока телефон не прозвонит десяток раз, и положил трубку. Было уже около двенадцати. Черт, где она может быть? Почему не спит, не отдыхает перед премьерой? Единственное, в чем он был абсолютно уверен в отношении Мадди, — это что она готовится к спектаклю так же упорно и самозабвенно, как спортсмен к соревнованию. А подготовка означает диету, упражнения, серьезное отношение и отдых. И где же она сейчас, черт побери?!

В Филадельфии, грустно думал он, подойдя к окну. В сотнях миль отсюда, в Филадельфии, в своем мире, в окружении своих друзей-артистов. Она может делать все что угодно и с кем угодно. И он не имеет права спрашивать ее.

К черту все права, решил он и снова снял трубку. Она твердила ему о своей любви, о серьезных отношениях, о доверии, а сейчас ее нет в номере.

Он помнил ее разочарованное лицо, когда сказал, что, вероятно, не сможет присутствовать на премьере. Перед ним маячило это проклятое заседание ассоциации, и он понятия не имел, чем оно закончится. Скорее всего, теперь, когда решение приступить к расследованию принято, поднимется грандиозный скандал. И этот скандал отразится на всех звукозаписывающих компаниях и их директорах, даже если у них чистые руки.

Уже утром на него могут обрушиться сотни звонков от репортеров, радиостанций, консалтинговых фирм, его собственных служащих. Не мог же он все это оставить и уехать, чтобы присутствовать на премьере какого-то мюзикла.

Не какого-то там мюзикла, а с Мадди в главной роли, уточнил он, слушая длинные гудки. И между прочим, это и его пьеса, напомнил себе Рид, с раздражением бросив трубку. Пьесу финансирует «Валентайн рекордс», поэтому она должна защищать свои интересы. Ничего, приедет его отец, этого будет достаточно. Но, позвольте, ведь президент компании он, Рид!

Интересно, он ищет предлога уехать туда или остаться здесь?

Да какая разница! Главное, почему Мадди не отвечает на его звонки, когда на дворе уже полночь?

Она имеет право на свою жизнь.

Черта с два она его имеет!

Рид взъерошил волосы. Он ведет себя как полный идиот. Чтобы успокоиться, он подошел к бару и налил себе виски, и тут его взгляд упал на азалию. На веточке показалось несколько новых побегов, молодых и здоровых. Старые пожелтевшие листья опали и были убраны. Рид растроганно погладил гладкий листик в форме сердечка.

Маленькое чудо? Может быть, но ведь это всего лишь растение. Правда, очень упрямое и стойкое растение. Оно отказалось умирать, когда по всем признакам смерть уже подстерегала его. А оно всем своим существом отозвалось на бережный уход и заботу.

Значит, с растениями ему везет. Он нарочно повернулся к нему спиной и обвел взглядом пустую квартиру. Напрасно он так часто принимал здесь Мадди… И нечего ему так переживать ее отсутствие. Ему есть о чем подумать, чем заняться… Но до виски он так и не дотронулся.

Было еще совсем темно, когда Мадди разбудил стук в дверь. Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Но кто-то продолжал настойчиво стучать, и тогда она стряхнула с себя сон, решив, что ее вызывают на репетицию.