— Если наверху нужно что-то нарисовать, то художники и маляры забираются на этот мостик. — Она посмотрела вниз и покачала головой. — Я бы не смогла здесь работать.

Снизу послышалась короткая команда, и задник медленно опустился. На нем стало плясать пятно света, то расширяясь, то сужаясь, после чего замерло. Мадди нервно побарабанила по перилам мостика.

— Это для моего выхода в первом акте, третья сцена.

— Мне кажется, ты волнуешься.

— Не то слово, я боюсь.

— Почему? — Он взял ее за руку. — Ты же не в первый раз выходишь на сцену.

— Но это шоу я буду играть в первый раз, — возразила она. — А это всегда ужасно страшно… Ой, смотри! Вон твой отец. — Мадди показала на сцену. — Кажется, он разговаривает с управляющим театром. Тебе лучше спуститься к ним.

— Нет, я останусь здесь, с тобой.

Он начал понимать, что примчался среди ночи в Филадельфию не потому, что не доверял ей, и пришел сейчас в театр не потому, что ему больше нечем было заняться. Он сделал все это потому, что ему хотелось быть с ней рядом, потому что чувствовал: его место там, где находится она. Она стремится к мечте, к чему-то нереальному. Может, то же происходит и с ним? И ему страшно было подумать, что эта мечта так и останется мечтой.

В тридцати футах над сценой, на узком металлическом мостике он испытал страх падения — но не физического — на далекий пол.

— Давай спустимся. — Его потянуло к этому шуму и суете незнакомых людей, чтобы отвлечься от того, что зрело внутри его.

— Давай. А вон и мои родные. — Ее волнение сменилось радостью, и она обвила рукой талию Рида. — Это папа. Видишь вон того худого невысокого мужчину, который что-то объясняет плотникам? Он прекрасно разбирается во всех тонкостях театрального дела. Может работать и директором, и хореографом, но это не для него. — Она с любящей улыбкой смотрела вниз. — Вот сцена, это для папы.

— А для тебя?

— Говорят, я больше всего напоминаю папу. А вон стоит моя мама. Видишь ту красивую женщину с малышом? Это она с моим племянником, Крисом. Вчера он заявил, что хочет стать осветителем, потому что они поднимаются на лифте. А рядом моя сестра Эбби. Правда, красавица?

Рид посмотрел вниз и остановил взгляд на стройной женщине с волнистыми белокурыми волосами. Хотя вокруг царил настоящий хаос, она выглядела необычайно довольной и радостной. Положив руку на плечо другому мальчугану, она показывала на зал.

— Наверное, она объясняет Бену, где они будут сидеть сегодня вечером. Но он больше радуется тому, что завтра они поедут в Нью-Йорк. У Дилана там встреча с издателем.

Рид видел, как Дилан нагнулся и, подхватив Криса, усадил себе на плечи. Мальчишка испустил вопль восторга.

— Чудесные мальчишки, — с невольной завистью сказала Мадди и осеклась. «У тебя и без того все хорошо», — напомнила она себе. — Идем поздороваемся.

Вернувшись на сцену, Мадди осторожно обошла лежащие на ней разноцветные пятна яркого света. Вечером они будут освещать ее. Услышав сигнал, она поспешно оттащила Рида в сторону: сверху торжественно опускался тяжелый, сверкающий бусинами занавес.

— Красиво, правда?

Рид внимательно посмотрел на веревки, унизанные тысячами крупных бусин.

— Да, очень эффектно!

— Мы используем его в сцене, когда я представляю себя балериной, а не стриптизершей, и, конечно, кружусь по сцене и падаю прямо в руки Джонатана. В театре — как и в мечтах — здорово то, что ты можешь осуществить все, что хочется. Когда они прошли мимо еще одного занавеса, Мадди услышала громкий голос отца:

— Будь я проклят, если это не Валентайн! — Фрэнк О'Харли, невысокий, худощавый и стройный, тепло обнял рослого и крупного Эдвина. — Моя девочка говорила, что вы финансируете эту пьесу. — Он откинул голову и восхищенно посмотрел на старого знакомого. — Сколько же прошло лет?

— Много, очень много! — Эдвин радостно пожал ему руку. — А вы нисколько не изменились.

— Просто вы стали чуть хуже видеть.

— И вы, Молли. — Эдвин нагнулся и поцеловал ее в щеку. — Как всегда, очаровательная и милая.

— Не верьте ему, зрение у вас в полном порядке, — успокоила его Молли, тоже целуя его. — Очень рада увидеться со старым другом.

— Я никогда вас не забывал. И знаете, Фрэнк, я по-прежнему завидую вам из-за вашей жены.

— В таком случае я не позволю вам снова поцеловать ее. А вот Эбби вы, наверное, и не помните.

— Одна из трех малюток! — Он взял в свои крупные ладони изящную ручку Эбби. — Невероятно. Которая из них?

— Средняя, — весело улыбнулась Эбби.

— Не вам ли я менял пеленки!

Эбби рассмеялась и повернулась к Дилану:

— Это мой муж, Дилан Кросби. Мистер Валентайн — старый и близкий друг нашей семьи.

— Кросби! Я читал ваши работы. Кажется, над одной из ваших книг вы работали с моим сыном?

— Верно. — Ощутив в своей руке теплую ручонку Бена, Дилан ласково сжал ее. — Вы как раз уезжали, поэтому мы и не встретились.

— И внуки! — Эдвин еще раз взглянул на Фрэнка и Молли, потом присел на корточки перед ребятами. — Какая симпатичная парочка! Будем знакомы. — Он серьезно поздоровался с каждым мальчиком. — Вот еще о чем я так мечтаю, Фрэнк.

— Я люблю этих чертенят, — подмигнув мальчикам, признался Фрэнк. — К следующей зиме Эбби собирается подарить нам еще одного.

— Поздравляю! — Эдвин не смог скрыть свою зависть, но искренне радовался за них. — Если у вас нет других планов, я приглашаю всех на обед перед шоу.

— Мы же О'Харли, — напомнил ему Фрэнк. — А значит, никогда не строим незыблемых планов. А как поживает ваш сын, Эдвин?

— Прекрасно. Вообще-то он… Ну да, вот он. С вашей дочерью.

Фрэнк обернулся и в пятне света увидел Мадди, которая держала за руку высокого худощавого красивого молодого человека. И увидел ее глаза, теплые, сияющие и чуточку неуверенные. Его девочка влюблена! Сердце у него дрогнуло от боли, смешанной с радостью. Он растрогался, когда Мадди переплела свои пальцы с его.

Она представила отцу Рида, и он бросил на него проницательный взгляд, желая убедиться в правильности выбора своей дочери.

— Значит, сейчас вы — глава «Валентайн рекордс», — заговорил Фрэнк, сразу ухватив быка за рога. — Ну и как идут дела, хорошо?

— Надеюсь.

Перед Ридом стоял человек небольшого роста, немолодой, но живой и энергичный. На его лице ярко сияли голубые глаза. Рид поразился тому, что, глядя на него, он видит Мадди. Внешнее сходство было неявным. То, что делало их похожими, шло изнутри, от сердца. Видимо, именно поэтому этот маленький человечек сразу вызвал его симпатию, и он инстинктивно насторожился, опасаясь новой привязанности.