Свободный рынок все это изменит, появятся люди, богатые благодаря собственным трудам и удаче, а не потому, что они родились в семье, чьи предки лучше других славили Ленина. Готово ли общество к такому расслоению?

Ладно общество, а она сама? Как примет успех Кирилла или его разорение, ибо такое явление тоже частенько случается в капиталистическом мире?

Ирина размечталась, представляя себе будущую роскошную жизнь, когда Кирилл сделается магнатом решеток и оград. Воображение рисовало картины из фильма «Война и мир», мраморные лестницы, лепнина с золотыми завитушками, амурчики по стенам и лакеи в белых чулках, склоняющиеся в полупоклоне. У детей строгая гувернантка, по дому снуют горничные, а сама она возлежит в изящной позе на козетке (если, конечно, именно так называется странный неудобный диванчик, часто изображаемый на портретах светских дам) и, обмахиваясь веером, дает повару распоряжения относительно обеда, наблюдая в окно, как Кирилл гарцует на породистом арабском скакуне.

Тут она расхохоталась, кажется, напугав соседей по вагону. Черт возьми, у нее даже нет собственной мечты, которую можно купить за деньги, одни только чужие картинки!

Своя яхта? Ходить под парусом в солнечный день, дышать соленым ветром? Хорошо, приятно, наверное, но тоже подсмотрено в каком-то заграничном фильме.

От денег ей нужно только самое основное: чтобы вся семья хорошо питалась, жила в просторном помещении, добротно и красиво одевалась, ну и чтобы всегда было что положить в конвертик для поступления детей в хороший институт и доктору, чтобы в случае необходимости лечил не по социалистическим нормам, а просто хорошо. Плюс на мелочи всякие, чтобы если хочет сын велосипед, то купить велосипед, а не объяснять, что велосипед ему хотеть нельзя.

Это нужно, а все, что сверху, не сделает ее счастливее. Не потому, что зелен виноград, а на практике проверено. Кирилл в последнее время балует ее, например, после одного крупного заказа подарил бриллиантовый браслет, о котором она мечтала. Ну как мечтала… Просто заметила, какой красивый браслет лежит на витрине в ювелирном магазине, и подумала, как было бы хорошо и даже крайне необходимо заполучить его себе. Казалось, что Ирина без браслета и Ирина с браслетом – это две совершенно разные ипостаси. Цена на драгоценную безделушку была установлена совершенно конская, а оставаться Ириной без браслета казалось невыносимым, и она решила стать Ириной с несбыточной мечтой о браслете.

А потом Кирилл взял и подарил, просто так, без повода. Хотел доставить ей радость, а она поняла, что в жизни не изменилось абсолютно ничего. Искреннего восторга хватило секунд на десять, а на следующий день она просто забыла, что мечта сбылась и теперь она Ирина с браслетом.

Так, может быть, социалистическая система по-настоящему справедлива и прогрессивна? Ведь лучше, когда все люди гарантированно счастливы, то есть довольны в материальном плане, чем единицы ценой разорения людей потребляют все больше и больше роскоши, даже не получая от этого большого удовольствия?

Этот животрепещущий вопрос она осмыслить не успела, потому что увидела перед собой массивную дубовую дверь и поняла, что крылья мечты принесли ее на родную работу.

Коллеги ей обрадовались, но Ирина знала, что у них по горло своих дел и тратить драгоценное время на праздношатающуюся беременную женщину никому не хочется, поэтому она быстро забрала свои кровные денежки, расписалась в ведомости, и собралась на выход, но тут появился Павел Михайлович, нежно взял под локоток и потащил к себе в кабинет, как паук из стихотворения «Муха-цокотуха».

– Как вы, Ирочка? Как здоровье?

– Тьфу-тьфу, жаловаться не на что.

Павел Михайлович усадил ее на диванчик в углу кабинета:

– Как вам отдыхается в декретике?

Ирина насторожилась:

– А вы хотите меня снова вызвать в судик? И посадить в очередной легенький процессик?

Председатель засмеялся:

– Что вы, что вы, боже упаси! Просто волнуюсь за вас и надеюсь, что разлука наша продлится ровно столько, сколько положено по закону, и ни секундой больше.

Ирина заверила, что тоже так планирует.

Павел Михайлович взглянул на нее с умилением.

– Надеюсь, вы при первом удобном случае навестите нас и познакомите меня с маленьким бандитом, по милости которого я на целый год лишаюсь лучшего своего сотрудника.

– Или с бандиткой.

Он покачал головой:

– Не-а. Мальчик будет.

– Откуда вы знаете?

– Да уж глаз наметан за долгую жизнь. Кстати, о возрасте, из-за старческого маразма забыл вам сказать, что мне звонил Чернов и не просил передать вам благодарности, потому что, согласитесь, в его ситуации это звучало бы несколько двусмысленно, но выражал огромное восхищение. Назвал вас железной рукой в бархатной перчатке, и сказал, что на партийной работе крайне необходимы такие кадры, как вы. Особенно в нынешнее непростое время.

Ирина поморщилась:

– Спасибо, ему, конечно…

Председатель вдруг посерьезнел и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Я знаю, что вы думаете, Ира. Так вот оставьте эти мысли.

Она пожала плечами:

– Павел Михайлович, я вынесла нужное решение, какие еще ко мне вопросы?

– Никаких, Ирочка, просто мне грустно оттого, что вы считаете убийцей хорошего человека. Вы же такая внимательная, всегда доискиваетесь до сути дела, пусть даже в ущерб себе, а тут вдруг заняли самую обывательскую позицию. Разрешите напомнить вам известную пословицу, как сто кроликов не образуют лошадь, так и сто подозрений не превращаются в одно доказательство.

Не стоит спорить с непосредственным начальником, даже если ты в декрете, но Ирина вдруг вскинулась неожиданно для себя самой:

– Все это очень мило, Павел Михайлович, только если бы на месте Чернова оказался слесарь дядя Вася, то, чтобы отправить его в колонию, никакая лошадь не потребовалась бы. На паре кроликов прекрасно туда поехал бы, и никто слова против не сказал.

Председатель грустно улыбнулся:

– Что ж, это не очень комплиментарная оценка нашему правосудию и системе в целом, когда довлеет стереотип, что если высокопоставленного человека отпустили за недоказанностью, то он стопроцентно виноват. Что скрывать, телефонное право сильнее права обычного, но конкретно за Чернова я готов поручиться.

Ирине было уже море по колено:

– Вы меня простите, пожалуйста, но ваш хороший друг – это не алиби.

– А он мне и не друг. Если честно, Ирочка, я с Черновым знаком в основном через его сына.

Она выпрямилась, недоумевая, что может связывать сельского алкаша и уважаемого юриста.

– Ах, Ирочка, когда вы в деревне пасете толпу буйных внуков, то поневоле познакомитесь с местным фельдшером и по совместительству многодетным отцом. У нас дом в Копорье.

– Ах вот как. И что же сын?

– О, Леха прекрасный парень.

Ирина нахмурилась:

– Леха? Насколько я помню материалы дела, у него инициалы И.И.

– Все правильно. Илиодор Ильич,