— Она сказала, что постоянная работа ее не интересует, — объяснила за обедом Мэгги. — Из-за ее родных. Дочка иногда просит ее посидеть с внуками, когда сама не может. Но я заверила ее, что это устраивает тебя, Нина.

Нина не принимала участия в разговоре. Она чувствовала себя далекой от всего, словно взирала на происходящее через стекло.

— А я бы оставил ее насовсем, если б мог, — покивал Фрэнк. — Нина, после обеда нам с тобой нужно серьезно обмозговать некоторые вещи. С тобой хочет поговорить священник, вот еще проблема — какие гимны выбрать. Далее — экипаж и лошади. И кто понесет гроб. — Нина, должно быть, вздрогнула, потому что он вдруг опустил нож с вилкой. — Прости ради бога! Вот и Мэгги упрекает меня в нечуткости — вечно, мол, не знаешь удержу со своими советами…

— Не беспокойся, Фрэнк, все в порядке, — сказала Нина, стараясь не смотреть на еду, стоящую перед ней. — Пожалуйста, займись всем этим сам. Я ничего не понимаю в английских похоронах. Одна я совсем не знала бы, что делать.

Мэгги с Фрэнком пошли на почту, и, когда зазвонил телефон, Нина взяла трубку. Звонил его преподобие Грегори, жених Анны. Нина говорила с ним впервые.

— Сожалею, что приходится усугублять ваше горе, но у меня плохие новости, — сказал он. — У миссис Трулав случился сердечный приступ, когда Анна сказала ей о гибели сына. Состояние ее крайне тяжелое, так что Анна не сможет оставить ее и приехать на похороны. Я очень, очень сочувствую всем вам. Сейчас я уезжаю в Бат, а потом приеду в Брайтон, чтобы присутствовать на похоронах вместо Анны.

Похороны были помпезными и безвкусными. Ричард сказал однажды, когда возил Нину смотреть Вестминстерское аббатство: «Англиканская церковь служит не столько Богу, сколько Англии. Ей не хватает страсти, да и англокатолики ничуть не лучше, весь их религиозный пыл — сплошное притворство. Страстность несвойственна англичанам». Может быть, в этом все дело: англичане холодны, зато русских обуревают страсти. Отец, мама, Катя — вся их жизнь отмечена какой-либо страстью и целиком подчинена ей. А ее собственная жизнь?.. Нина провела ладонями по животу, который уже начал набухать.

Преподобный Джереми Грегори прибыл в Брайтон накануне и снял номер в гостинице. За ужином он рассказал, что миссис Трулав находится в критическом состоянии и в ближайшие дни решится, выживет ли она. Сейчас священник сидел с Ниной в гостиной, пока Мэгги и Фрэнк провожали последних гостей.

— Если я могу чем-нибудь помочь — только скажите, — предложил он.

— Вы можете раздернуть портьеры. Будьте так добры. Терпеть не могу сидеть днем в темноте.

Священник чуть улыбнулся и направился к окну. Это был высокий, ростом с Ричарда, мужчина с приятным лицом и карими глазами. Пока он шел через комнату, Нина заметила, что он прихрамывает. Потому-то он и не служит в армии; Нина вспомнила, как Анна рассказывала о том, что в детстве он упал с дерева и повредил ногу. Он дернул за шнур, и комнату залил свет.

— Ну вот, так-то лучше, — отметил он, вернулся на место и сел. — Офицеры из Лондона показались мне очень достойными людьми. Майор Эллис служит в военном министерстве, да? Он сказал, что хотя лично не знал Ричарда, но слышал о нем только хорошее.

— Я с ним не знакома. Он выразил мне соболезнования, только и всего.

На церемонии Нина чувствовала, как майор Эллис смотрит на нее с другого конца комнаты. Он кого-то напомнил Нине, но все чувства ее настолько онемели, что она не могла вспомнить, кого именно.

— Был еще какой-то человек из военной полиции. Он ушел сразу после погребения.

— Это капитан Стюарт, — сказала Нина, опустив глаза. — Он ведет расследование.

Она отогнала мысль о капитане и вместо этого стала думать об отце Грегори. Ричарду пришелся бы по душе такой зять. Он будет хорошим мужем Анне.

— Служба была очень непривычной, совсем не похожей на нашу, — призналась Нина.

Впрочем, само погребение мало чем отличалось, и комья земли с тем же глухим стуком ударялись о деревянную крышку гроба.

— Я однажды был на православных похоронах; еще в Кембридже, где я изучал ботанику, я дружил с одним греком, чьи родные жили в Лондоне, и у него умер дядя. Эти похороны производили сильное впечатление, именно в силу своей отстраненности. Не было никаких потуг на интимность или задушевность, и эта сдержанность казалась правильной. Наверное, мне не следует говорить это, но мне всегда чего-то не хватало в англиканском богослужении.

Нина совсем забыла, что он изучал ботанику.

— Моя сестра живет в Ницце, — сказала она. — У них там безобразный дом, зато сад просто дивный. Деревья посадил много лет назад какой-то знаменитый ботаник-коллекционер. Было там одно особенное дерево — с мягкой розовой корой, напоминающей папиросную бумагу.

— Это эвкалипт, — понял отец Грегори. — Кора бывает самых разных оттенков — серого, кремового, розового. У дам в Новой Зеландии модно использовать ее, высушенную и мелко нарезанную, для создания коллажей. Один прихожанин показывал мне пейзаж, который ему прислала родственница из Новой Зеландии.

Нина вспомнила, как Ричард рассказывал ей о дереве, способном свести человека с ума. Когда это было? Ах да, после визита в ботанический сад Кью-Гарденс, где Ричард познакомился с молодым садовником, «неплохо образованным и очень учтивым»…

— Бывают и ядовитые деревья… — пробормотала она.

— Да, но они же могут служить источником важных лекарств! Существуют тысячи растений, пока что не известных ботаникам, и многие из них могут обладать сильнейшими лечебными свойствами! — Он запнулся. — Анна говорит, что я не знаю удержу в своем увлечении растениями, но они такие удивительные создания!.. — Он помолчал. — Я жалею, что мне не довелось узнать Ричарда и что мы с вами познакомились в таких трагических обстоятельствах. Не могу вам передать, как раздавлена горем Анна. Она боготворила Ричарда. В первую же нашу встречу она рассказала мне о нем все. И о вас тоже, о том, как вы ей дороги. Она держится молодцом, но на ней еще скажется вся тяжесть этого удара. Ей было бы легче, будь у нее возможность приехать на похороны. А теперь еще ее мать…

— Передайте ей… — Нина подняла на него взгляд. — Передайте ей, что есть и хорошие новости. Я жду ребенка. Ричард продолжит жить в своем ребенке.

Его преподобие открыл рот от удивления, а потом проговорил:

— Да благословит вас Бог…

На следующий день после похорон Нина написала Кате и Гарри по небольшому письму, где говорила, что Ричард вышел вечером прогуляться, и его убили, пырнули ножом. Затем рассказала о своей беременности. «Посреди смерти рождается жизнь, — писала она. — Как такое может быть — не понимаю. Все мои чувства омертвели».

Майор, бывший на похоронах, зашел на следующий день. Нина была дома одна: Фрэнк с Мэгги повезли поверенным какие-то документы. Фэй провела майора в гостиную.