— Нет! — что есть силы закричала Дафна. Саймон взглянул на Энтони и коротко кивнул. Потом повернулся к Дафне.

— Если это б-был бы кто-то, — сказал он, сильно запинаясь, — то т-только вы. Од-дна в-вы…

— О чем вы говорите? — воскликнула она в ужасе. — Что все это значит?

Он прикрыл здоровый глаз и вздохнул. Завтра в это время он будет уже мертв, он это знал, потому что не собирается стрелять в Энтони. Даже не поднимет пистолет. А Энтони не в том состоянии духа, чтобы выстрелить в воздух.

И все же — пришла ему в голову странная до нелепости мысль — то, что неминуемо произойдет, станет своеобразным и желанным для него ответом его отцу. Местью человеку, для которого самым главным в жизни был титул, а не сын. Завтра не будет ни сына, ни титула.

А с другой стороны, в эти же мгновения Саймон вовсе не желал для себя такого неминуемого и нелепого конца. Не хотел уходить из жизни на какой-то заброшенной лесной поляне, провожаемый ненавидящим взглядом своего лучшего друга…

Нежные руки Дафны яростно трясли его за плечи. Он открыл глаза, наполненные слезами, увидел совсем рядом ее лицо, искаженное тревогой и гневом.

— Что с вами? — кричала ему она. — Почему вы молчите? Он собирается убить вас! А вы… Словно сами хотите, чтобы он сделал это! Хотите умереть!

Ее руки отпустили его плечи, она отступила на несколько шагов.

— Н-нет, — сказал он, чувствуя, как тяжело ему говорить. Он снова начал сильно заикаться, но был слишком угнетен и обессилен, чтобы обращать на это внимание. — Н-нет, я н-не х-хочу ум-мирать. Н-но я н-не м-могу ж-жениться на в-вас…

Того, что он видел в ее глазах, невозможно было вынести, — потерянность, тоска. И все та же тревога.

Но когда она заговорила, голос звучал на удивление твердо, даже с характерной для нее иронией:

— Никогда не воображала, что отношусь к тем женщинам, о которых днем и ночью мечтают мужчины. Но была достаточно далека от мысли, что они предпочтут смерть браку со мной.

— Нет, Дафна! — воскликнул Саймон, с трудом поднимаясь на ноги, испытывая тупую боль в голове и во всем теле. — Нет, вы не так поняли.

— Она поняла достаточно, — сказал Энтони, становясь между ними.

Он обхватил сестру за плечи, как бы оберегая ее от человека, только что нанесшего ей незаслуженное оскорбление, разбившего ей сердце, покусившегося на ее честь.

— Еще одно слово… — проговорил Саймон просительным тоном, чувствуя это и ненавидя себя за тон и за такое же выражение глаз. — Я должен…

Энтони резко покачал головой:

— Нет!

— Подожди! — Саймон положил руку на локоть человека, ударившего его, сбившего с ног, человека, который многие годы был его ближайшим другом. — Я не могу так… Я… я обязан объяснить… — Он сделал усилие, чтобы собрать путавшиеся в гудящей голове мысли. — Я поклялся самому себе, Энтони… Да, я не могу жениться… Дело не в ней, не в Дафне, а…

Он замолчал, у него пресеклось дыхание.

— А в чем? — бесстрастно спросил Энтони. — Или в ком?

Саймон отпустил его рукав, провел ладонью по волосам. Как он скажет о том, о чем хочет… должен сказать? При ней? А кому же еще это следует знать, как не ей?.. Но поймет ли она его? Поверит? И если да, то пожалеет ли… Но ведь это страшнее всего…

Энтони продолжал смотреть на него с молчаливым презрением, не снимая руки с плеч сестры.

— Прошу, — снова заговорил Саймон тем же тоном. — Пускай Дафна услышит…

По-прежнему не говоря ни слова, Энтони отошел на два шага от сестры.

— Благодарю, — искренне сказал ему Саймон, переводя взгляд на Дафну.

Он полагал, она не станет смотреть на него или по крайней мере будет презирать его, но в ее взгляде было ожидание. И вызов. Готовность защищать себя и его. Так ему, во всяком случае, казалось, и он восхищался ею — такой.

— Дафф, — начал он неуверенно, не зная, сможет ли высказать то, что хочет, и будут ли язык и горло подспорьем ему или его врагами. — Дафф, — повторил он более твердым голосом, — поверьте, дело совсем не в вас… Если бы я решил… мог… вы были бы первая… единственная… Поверьте этому… Но брак со мной разрушил бы вашу жизнь, потому что… Потому что я не могу дать вам то, чего хотите… что вам необходимо… И жизнь вытекала бы из вас по капле каждый день, а я… Меня убивало бы то, что я это вижу.

Он смотрел на нее, и она не отводила взгляда.

— Вы не можете причинить мне боль, — прошептала она и содрогнулась. — Тем более смерть… Нет!

— Я говорю правду! — выкрикнул он. — Это не игра словами. Верьте мне!

В ее глазах была все та же теплота, участие.

— Я верю, — сказала она. — Но и вы доверяйте мне.

— Я и хочу этого! — почти простонал он. — И знайте одно. Я уже говорил: у меня в мыслях не было и нет нанести вам обиду.

Она молчала так долго, что, казалось, перестала дышать. Энтони тоже не говорил ни слова. Наконец, не глядя на брата, Дафна сказала:

— Я должна скорее уехать домой.

Энтони снова обнял ее за плечи.

— Да, идем отсюда. Тебе нужно лечь в постель, выпить немного бренди.

— Я не хочу бренди! — по-детски, но решительно сказала она. — Мне нужно подумать.

Саймон ждал, что в ответ на это чуть ли не капризное заявление последует очередная отповедь со стороны Энтони, и весьма удивился, когда тот пробормотал миролюбиво:

— Конечно… конечно, Дафф.

Так говорят со своевольными, но обожаемыми детьми.

Саймон смотрел, как они удалялись.

Вот они уже скрылись в темноте аллеи…

Ежегодный бал у леди Троубридж в Хампстед-Хите, состоявшийся в эту субботу, явился, как всегда, поводом для новых слухов и сплетен.

Ваш автор проследил, как мистер Колин Бриджертон усердно танцевал со всеми тремя сестрами Фезерингтон (не одновременно, разумеется), хотя было бы немалым преувеличением утверждать, что он был благодарен за это судьбе.

Зато Найджел Бербрук был замечен ухаживающим за некоей молодой девицей — не мисс Дафной Бриджертон, — что, будем надеяться, свидетельствует о том, что с вышеупомянутой кандидатурой он благополучно расстался.

Что же касается самой мисс Бриджертон, она рано покинула гостеприимный дом леди Троубридж, и ее брат Бенедикт сообщил всем любознательным, что у нее разболелась голова. Однако ваш автор заприметил ее, еще когда она беседовала с престарелым герцогом Мидлторпом и, надо сказать, выглядела при этом совершенно здоровой.

«Светская хроника леди Уислдаун», 17 мая 1813 года

Конечно, Дафна не могла уснуть, и, возможно, ее брат был совершенно прав, предлагая ей выпить немного бренди.