— Как же так? — посмотрел на Кая Тару. — Вот этого всего вокруг нас нету, а пепел от мертвого Мекиша имеется?

— Здесь говорит оракул, — ответил старику Кай. — Пока на тебя не показали пальцем, не подавай голос. А то всякое слово за вопрос будет принято.

— А и принято, — хихикнул Наршам. — То, чего нету, того нету, Тару. А то, что есть, то есть. То, что было и не стало, того нет. А то, чего не было, но появилось, то есть. Но то, чего нет здесь, может быть где-то. Поэтому ни о чем не говори, что нет его, даже если его нет. И если ты думаешь о чем-то, значит, оно уже есть. Пусть и в твоей голове. Значит, есть все. Отчего ты так уверен, что и ты сам не в чьей-то голове в виде сущей безделицы вычищаешь сосновую смолу из усов?

— Ну, так… — растерянно оторвал руки от бороды Тару.

— Не гадай, — строго сказал Наршам. — Развеивается морок — иди сквозь. Не развеивается — прорубайся. Ты?

Оракул строго посмотрел на Шалигая.

— Нет вопросов, — пожал плечами хиланец. — Какие вопросы у стражника, у воина? Служи, выполняй приказы, не трусь, а трусишь, не показывай. Разве только о твоих воинах… почтенный оракул, есть вопрос. Как ты их… оживляешь? Насколько они ловки? Сколько служат? Платишь ли им жалованье?

— А ты никак нанимаешься? — прищурился оракул.

— Нет, — побледнел Шалигай. — Но мало ли… Вдруг самому придется воинство набирать, интересный у тебя способ, я скажу.

— И эти воины у тебя в голове, — крякнул Наршам. — И в голове Тару, и в голове каждого из вас. Нет их на самом деле. Но они есть, потому как что на самом деле, а что не на самом, никому не известно окончательно. Всякий мудрец и умелец боится оказаться прыщом на заднице большего умельца. И всякий однажды им и оказывается.

— Даже боги? — нахмурился Эша.

— И боги, — кивнул Наршам. — Только бог богу рознь. Вот остались бы в Вольных землях только малла да заселили бы Гиму, ты бы и слыл среди них богом, Эша. Ровно до тех пор, пока не увидел бы среди скал лоскут земли да не приказал бы подняться из него дереву, да не мороку древесному, а живому стволу с ветвями и листьями. Тут и призадумался бы, а бог ли ты?

— А если поднимется? — прикрыл глаза, зашевелил губами Эша.

— А без зерна, без семечка, без саженца поднимется? — улыбнулся Наршам. — То-то! Так ведь и умельцы, что без зерна способны дерево на камнях вытянуть, тоже прыщи на чьей-то заднице. И хозяин той задницы никак не владыка мира. Он его даже и в лицо может не знать.

— А есть ли у него лицо? — проговорила Илалиджа.

— Кому и солнце не светило над головой, а искра, вылетающая из костра, — медленно выговорил Наршам. — Что тебе его лицо, если даже ты, Илалиджа, не сумеешь и точки на нем окинуть взглядом от горизонта до горизонта?

— Кто из нас троих дойдет до Анды? — спросил Тиджа.

— Никто не дойдет, — отчего-то помрачнел оракул. — Но все трое будете там, и все трое встанете на назначенных вам местах.

— Где можно найти лошадей, кроме твоего города? — поинтересовался Вериджа.

— Непиш покажет путь вам в большую деревню, — ответил оракул. — Там большой табун. Хорошие лошади. Хороший выбор. Шувай?

— Что бывает с мейкками после смерти? — дрожащим голосом спросил великан.

— То же, что и с людьми, — отрезал оракул. — Усанува?

— Кто скрывается за границей Салпы? — прошептал лами. — Кто хлынет на земли Салпы, когда границы падут?

— Враги, — отчеканил оракул. — Если хлынут — значит, враги. Друзья приходят в гости или просятся на постой. Течима?

— Почему тати разные? — спросил кусатара. — Мейкки — высокие и большие, палхи злые и низколобые, лами — гибкие и быстрые, малла — маленькие и юркие, кусатара — рукастые и сильные? Почему люди одинаковые, а тати разные? Хотя попадаются полукровки между разными тати и даже сами могут иметь детей! Но во втором, третьем поколении дети опять становятся такими же, как и их соплеменники!

— Почему собаки разные? — прищурился оракул.

— Тати не собаки, — надул губы Течима. — Тати никто не разводит, они сами разводятся. Тати никто не держит на цепи, и никто не отбирает по масти и стати щенков.

— Отбирает, — покачал головой Наршам. — Тати не собаки, да. Тати плоть от плоти этой земли. Тати не столь сообразительны, как люди, хотя и не менее умны, но тати берут свое тем, что приспосабливаются. За поколения — приспосабливаются. Мейкки к тяжелым камням и морозам. Кусатара к рудникам и тесаному камню. Малла — к дуплам и кустам. Лами — к узким тоннелям и лазам в глубинах гор. Палхи к соседству с врагом, которого надо есть, чтобы занять у него силу, ум, доблесть, да и мясо, в конце концов. И вы все смотрите друг на друга и повторяете про себя, к примеру, так — я кусатара, значит, у меня должны быть длинные руки и крепкие плечи. И плечи слушаются вас. Лилай?

— Когда-нибудь люди смогут вернуться туда, где их родина? — спросил воин.

— Там, где ты родился, там и твоя родина, — ответил оракул. — Все остальное в воле богов. Теша?

— Я рожу ребенка? — прошелестела она чуть слышно.

Он молчал всего лишь долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Лилай побледнел, а мугайка залилась слезами.

— Ты думаешь, что судьба уберегла тебя от смерти в мугайской деревне, чтобы оставить на развод? Арма?

— Как пройти двенадцать сиунов? — спросила она.

— Идите, — ответил он холодно. — Кай?

— Как добраться до Анды? — спросил зеленоглазый.

— Идите, — повторил оракул.

Непиш вновь выбрал из двух дорог ту, которая уходила на восток. Сказал, что если не сворачивать, рано или поздно отряд доберется до деревни, в которой есть лошади.

— Так рано или поздно? — спросил Тару проводника.

— Дороги тут разные, — уклонился от объяснения проводник. — Путь один, а дороги разные. Я сам, бывало, иду к лошадникам два дня, а обратно неделя выходит. А вроде тем же шагом, тем же путем. Так что посмотрим. Как шагать будете.

— Быстро или медленно? — не понял Тару, приглядываясь к мощеному полотну и даже пофыркивая носом. — Как надо?

— Плотно или вразвалочку, — ответил Непиш.

— Плотно, значит, плотно, — согласился Кай, но, оглянувшись на отряд, похлопал по прикладу ружья, дал знать, чтобы спутники были готовы ко всякой пакости.

— А как же Анда? — не замедлил прицепиться к проводнику Эша. — Далеко ли до Анды? Нам в Анду нужно! Оракул сказал «идите». Так в ту ли сторону мы идем?

— Проводников много, — собрал на лбу пучок морщин Непиш. — Я в Анду не вожу. Дороги не знаю. Я веду, пока знаю, не буду знать, другой проводник найдется.

— Но так же можно год за годом петлять! — возмутился Эша.