не доверяю тебе так, как доверял когда-то. — Александр действительно выглядит так, как будто сожалеет, его рот сочувственно кривится. — Я не доверяю тебе.

— Но…

Он поднимает руку, полностью игнорируя меня в пользу Аны.

— Но, если тебе так будет удобнее, куколка, я попрошу Иветт уйти.

— Ты не сделаешь этого! — Иветт начинает протестовать, ее глаза расширяются от потрясенного гнева, но Александр пригвождает ее холодным взглядом. Именно в этот момент я понимаю, что, возможно, она не так сильно влияет на него, как я думал или, по крайней мере, не всегда. Для него есть вещи более важные, чем одобрение Иветт.

— Ты уйдешь, Иветт, чтобы мы могли обсудить это дело наедине. Ана права в одном: это глубоко личное и касается нас троих. Пожалуйста, спустись в вестибюль, зайди в бар, выпей чего-нибудь в ресторане, мне все равно, лишь бы ты была вне пределов слышимости этой комнаты. Я позвоню тебе, когда мы здесь закончим.

— Александр… — Иветт начинает протестовать, выглядя одновременно шокированной и более чем немного обиженной, тем, что он ее выгоняет. Тем не менее, выражение лица Александра настолько холодное и бесстрастное, насколько я мог надеяться в данной ситуации.

— Сейчас же, Иветт.

— Я этого не забуду, — шипит Иветт в сторону Аны, уходя и захлопнув за собой дверь. Александр ждет, пока ее шаги удалятся по коридору, а затем протягивает коробку Ане.

— Больше никаких оправданий, куколка, — говорит он. — Пройди тест.

Ана печально смотрит на меня, но мы оба также знаем, что ни у кого из нас больше нет оправданий. Александр неподвижен, его рука протянута. Когда проходит такт, а затем другой, а он не вздрагивает и не отстраняется, она, наконец, забирает коробку у него из рук, ее пальцы сжимаются вокруг коробки, когда она делает глубокий вдох.

— Хорошо, — шепчет она. — Мы сделаем, по-твоему.

— Я рад, что ты понимаешь причину, куколка. — Александр отступает назад, ставя пакет с оставшимися тестами на тумбочку рядом с кроватью. — Скоро у всех нас будут ответы.

15

АНА

Вот и ответы.

Некоторое время спустя я смотрю на ряд из десяти тестов на беременность, выложенных на роскошном столике в ванной, их тонкий пластик резко контрастирует с темно-серым гранитом столешницы. Все, кроме одного, дают одинаковый результат— две розовые линии или знак плюс, отображаемые в крошечном окне.

Положительный. На всех, кроме одного, есть линия, а затем слабое розовое мерцание рядом с ней, такое светлое, что невозможно сказать, настоящая это вторая линия или просто мираж. И все же я цепляюсь за эту хрупкую ниточку надежды, даже когда Александр настойчиво протягивает мне последнюю коробку.

— Еще два, куколка.

— Просто дай мне минутку. — Я прижимаю пальцы к вискам. — Я пока не хочу в туалет.

— Принеси ей еще воды. — Лиам сейчас почти так же встревожен, как и Александр, он вертится рядом со мной и смотрит через мое плечо на ряд тестов.

— Просто, пожалуйста… — Я прижимаю руку ко рту, пытаясь дышать. Пытаясь не паниковать. Александр выскальзывает из ванной, и это дает мне кратчайший момент побыть наедине с Лиамом, пока я стою там, глядя на все доказательства того, что я на самом деле беременна. — Я не могу, — шепчу я. — Я не могу быть беременна, Лиам. Я просто не могу. Я не знаю, смогу ли я быть матерью, если я вообще буду хорошей матерью…

— Шшш. — Лиам целует меня в макушку, его рука успокаивающе ложится мне на поясницу на короткое мгновение. — Ты будешь прекрасной матерью, Ана, если это то, чего ты хочешь. У тебя есть выбор, и я не собираюсь его у тебя отнимать. Но сначала нам нужно разобраться с Александром. Давай сначала разберемся с этим, а потом обсудим ребенка.

— Если есть ребенок. Может быть, они неисправны, может быть… — Я надеюсь, что последние два будут явно отрицательными, чтобы посеять настоящие, определенные сомнения. Девять тестов на беременность из десяти не могут быть ошибочными, но, возможно, из двенадцати…

Этого было бы достаточно, чтобы отодвинуть любой реальный ответ, по крайней мере, до тех пор, пока я не смогу обратиться к врачу. Я могла бы настоять на том, что хочу вернуться на Манхэттен к своему доктору. Даже Лиам мог бы пойти со мной. Что угодно, лишь бы подальше от Александра, пока мы разбираемся с этим.

Александр приносит мне бутылку с водой, крышка уже отвинчена, и рука Лиама мгновенно покидает мою спину. Я скучаю по его прикосновению, как только оно исчезает. Я знаю, что мы не можем позволить себе настраивать Александра против себя еще больше, чем он уже настроен. И все же, в то же время, я так сильно хочу показать Александру, как все изменилось, что я уже не та девушка, которая была с ним в Париже, что это больше не может сработать.

Еще два теста.

Я наполовину ожидаю, что мужчины будут настаивать на том, чтобы подождать в ванной, пока я пописаю, но, к счастью, по крайней мере, за это они дают мне уединение. У меня есть несколько минут на то, чтобы собраться с эмоциями и мыслями, пока обе пластиковые палочки не присоединятся к остальным десяти на прилавке, и мы ждем, пока сменятся дисплеи. Позади себя я чувствую, как взволнованы оба мужчины, и от этого у меня начинает подташнивать.

Или, может быть, это вызывает ребенок.

Ожидание кажется мучительным. Я смотрю на маленькие окошки, молясь, чтобы по мере появления одной розовой линии в каждом из них не появилось еще одной. Но, конечно же, секунда и она начинает отчетливо проявляться в обоих, и я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, головокружительная тошнота захлестывает меня, пока у меня не остается выбора, кроме как бежать в туалет, падая на колени и рыдая, захлебываться в нем снова и снова.

Я беременна. В этом нет никаких сомнений. Одиннадцать явно положительных тестов и один неубедительный. С этим не поспоришь. Позади меня, сквозь звуки моей рвоты, я слышу, как Лиам и Александр начинают спорить.

— Ребенок точно мой, месье, — огрызается Александр. — Он не только может быть моим, это почти наверняка так и есть. Я спал с куколкой несколько раз, дважды в первую ночь, снова на следующий день и много ночей после этого, в ее комнате перед званым ужином…

— Мне не нужен подробный список всех случаев, когда ты трахал ее! — Голос Лиама повышается, грохоча в ванной, которая внезапно кажется слишком маленькой для нас троих. — Я тоже трахал ее, Александр. Твой французский член, не единственный, который у нее был с тех пор, как…

— Пожалуйста, прекратите. Пожалуйста… — Я опускаюсь на мягкий коврик на краю унитаза, вытирая рот салфеткой, но мужчины слишком заняты спором, чтобы слушать меня. — Пожалуйста, Александр, Лиам…