вида. Ее присутствие заставляет мое сердце беспорядочно биться в груди, если она здесь, это не к добру. Я думала, что она мертва, и одно только осознание того, что это не так, вызывает у меня тошноту, смешанную с неуклонно растущей паникой по поводу того, что она и Александр запланировали для меня. Мой отказ прошлой ночью так сильно ранил его? Неужели он просто собирается избавиться от меня сейчас, раз и навсегда? Если он не может заполучить меня, никто не сможет?

— Александр… — Я пытаюсь говорить громче, пока мы едем, но он шикает на меня, крепче сжимая мою руку. Он не дает мне заговорить, пока мы не выходим из машины и не направляемся в гостиничный номер, Иветт идет впереди, как какой-то сердитый телохранитель, ее огромные темные очки закрывают значительную часть лица.

— Помолчи, Ана, — снова говорит он, когда я пытаюсь протестовать, когда он затаскивает меня в лифт. — И не думай звать на помощь. Ты и твой ирландский любовник пожалеете об этом. Мы поговорим в комнате.

Я знаю, что должна дать отпор, попытаться помешать ему отвести меня туда, где меня никто не увидит, не услышит и не спасет. Но я чувствую панику, оцепенение и неспособность решить, что делать или какие действия могут заставить кого-то прийти мне на помощь вместо того, чтобы притворяться, что смотрят в другую сторону.

— Александр, пожалуйста… — умоляю я, когда мы оказываемся в комнате, дверь закрывается с такой решимостью, что у меня по спине пробегает дрожь. — Прости, что я расстроила тебя прошлой ночью, но ты должен быть разумным. Я не хочу…

— Я веду себя разумно, — холодно говорит он. — Я остановился, когда ты попросила меня об этом прошлой ночью, не так ли? Позволил тебе убежать, как будто ты мне не принадлежишь.

— Куплена и оплачена, — лукаво замечает Иветт. — Непослушное домашнее животное. Очень плохая девочка. Я бы хотела, чтобы ты позволил мне научить ее хорошим манерам, Александр…

— Хватит, — коротко говорит он. — Анастасия, к тебе это тоже относится. Я был терпелив, позволял тебе разгуливать по Бостону с этим ирландцем и верил, что ты образумишься, но ясно, что тебе нужна более твердая рука, кто-то, кто будет направлять тебя. Ты только и делала, что играла со мной в игры, морочила мне голову и забавлялась эмоциями, которые я испытываю к тебе…

— Нет! — Умоляюще восклицаю я, качая головой. — Александр, я не играю в игры, клянусь. Ты мне небезразличен. Правда. Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал.

Я вижу, как при этом на лице Иветт появляется выражение, как будто она почуяла что-то плохое, но я игнорирую это, продолжая двигаться вперед.

— Я имела в виду все, что говорила тебе в Париже, клянусь. Но все изменилось…

Что-то в сердитом выражении лица Александра дрогнуло, но Иветт сделала шаг вперед, ее милое личико исказилось от раздражения.

— Такая взбалмошная, — шипит она. — Такая капризная. Ее чувства только что изменились. Вот почему ты не можешь привязываться к домашним животным, Александр. Их эмоции настолько повсюду. Я рада, что ты позвонил мне, чтобы я помогла помочь тебе прийти в себя. Мы вместе отвезем ее обратно в Париж, а потом…

У меня пересыхает во рту. Значит, это вина Иветт. Александр, должно быть, позвонил ей прошлой ночью, после того как я убежала… выговориться, может быть, даже спросить совета. Очевидно, что она пришла бы сразу, увидев свой шанс еще глубже вцепиться в него. Но, конечно, он так не считает. Он никогда этого не делал, за то короткое время, что я знаю Александра, он всегда был по большей части слеп к недостаткам Иветт и терпим ко всему остальному.

— Я собираюсь позвонить Лиаму, — спокойно говорит Александр. — Он приедет сюда, и мы собираемся обсудить, что с этим делать. Ты уйдешь отсюда со мной, Ана, — добавляет он холодным голосом, вытаскивая телефон из кармана и направляясь к двери, чтобы выйти в коридор и позвонить.

Меньше всего на свете я хочу остаться наедине с Иветт, но именно это и происходит.

— Жалкая маленькая сучка, — шипит она. — Мне следовало пристрелить тебя.

— Я надеялась, что ты мертва, — огрызаюсь я в ответ, мой страх на мгновение превращается в гнев и бурлит. — Я хотела, чтобы Лиам убил тебя. Ты яд для Александра, ты…

Я не вижу, что за этим следует пощечина. Рука Иветт резко ударяет меня по щеке, обжигая, когда моя голова откидывается набок.

— Он никогда не полюбит тебя, — выплевываю я, стискивая зубы от прилива боли и заставляя себя смотреть прямо на нее. — Никогда…

На этот раз пощечина раздается с другой стороны, выворачивая мою шею влево, и теперь от моего лица не остается ничего, кроме жгучего жара.

— Крошка, — шипит Иветт. — Ты…

— Остановись! Нет, Иветт. — Голос Александра резкий и повелительный, когда он возвращается в комнату, и даже Иветт отступает назад, ее рука опускается. — Я же говорил тебе, что ей нельзя причинять вреда.

Иветт хмурится, но отступает назад.

— Ты звонил Лиаму? — Тихо шепчу я, и Александр кивает.

— Он уже в пути. Когда он прибудет, мы разберемся со всем этим.

Страх змеями пробегает по моему позвоночнику, холодный и оледенелый.

— Не причиняй ему вреда, Александр, пожалуйста! Чего бы ты ни хотел от меня, я это сделаю. Только не причиняй вреда Лиаму…

Александр ничего не говорит, только отворачивается от меня, глядя на дверь, скрестив руки на груди и стиснув зубы. На другом конце комнаты Иветт торжествующе улыбается, и я чувствую, как мое сердце уходит в пятки.

Я почти уверена, что Лиам попадет в ловушку. И я ничего не могу поделать.

14

ЛИАМ

Анна у Александра….

Страх, который я почувствовал, услышав его голос, был резким и мгновенным, пробрав меня до костей. В его голосе не было злости, но почему-то это казалось еще более пугающим, как будто спокойный, холодный тон означал что-то гораздо более зловещее. С гневом и страстью я мог бы справиться, но если он перестал заботиться об Ане, если все, чего он хочет, это отомстить нам обоим, это гораздо более опасная ситуация.

Я выходил из аптеки, когда он позвонил. Теперь, сжимая в одной руке телефон, а в другой сумку с тестами на беременность, я стою на тротуаре в теплом воздухе раннего лета, чувствуя, как нарастает мрачное чувство страха, пока оно почти не захлестывает меня. Я в таком оцепенении, что мне требуется секунда, чтобы понять, что мой водитель подъехал к обочине. Он выходит, его лоб сморщен, когда он смотрит на меня поверх крыши машины.

— Мистер Макгрегор, все в порядке?

Я моргаю, выныривая из состояния фуги, в которое меня погрузил звонок Александра.

— Да. Просто небольшое изменение в планах, Ральф. Мне