у третьего обнаружился… револьвер.

И вот очередь дошла до нас.

— Так, музыкальные инструменты в кубрике держать не полагается, — отчеканил Шаховской, заметив гитару Ромы. — На склад.

— Господин Лейтенант, но… — хотел было возразить парень, но Шаховской перебил его.

— А будете спорить, курсант, ваша бренчалка отправится на помойку, и вы её больше не увидите. Порядок есть порядок.

Я косо смотрел на сержанта, который копался в моём шкафчике. Никакого оружия, алкоголя и наркотиков у меня при себе не было — только одежда и средства личной гигиены. Ну и артефакт ещё. И вот за него я переживал. Вдруг этот лейтенантишка позарится на столь дорогую вещицу? Да и вообще, обыск казался чем-то унизительным. Странно, что командование допускает подобное в отношении аристократов.

А с другой стороны, понять было можно. Если половина курсантов припёрлись вооружённые до зубов, то меры принять следовало. Ну или прежде случались инциденты, поэтому командиры перестраховывались.

Когда из моего рюкзака сержант извлёк завёрнутый в ткань артефакт, я напрягся. Ну уж нет, «убийцу тьмы» я кому попало не отдам.

— Так, что тут у нас? — Шаховской взял камень и развернул его. — Хм, очень интересно. Это ваше, курсант? — обратился он ко мне.

— Моё, господин лейтенант.

— Откуда у вас это?

— А это не ваше дело.

— А вы не хамите старшему по званию! Тут вам не детский лагерь. В общем, так, хранить в казарме артефакты запрещено. На склад.

— Нет, господин лейтенант, но артефакт останется при мне, — с этими словами я направил потоки воздуха к камню и вырвали его из рук ничего не ожидавшего офицера.

Глава 15

Капитан Румянцев оказался невысоким господином лет тридцати с совершенно неприметной внешностью. Воротник его кителя был расстёгнут, на нагрудном кармане красовался княжеский герб. В отличие от Шаховского капитан разговаривал спокойным и вежливым тоном, хотя в голосе чувствовалось раздражение. Когда мы чуть не подрались с лейтенантом, Румянцев быстро прибежал решать вопрос, и вот я уже стоял перед ним, а он сидел в рабочем кресле, сложив руки на столе, и пристально глядел на меня.

— Господин Озёров, существуют правила, которые обязаны соблюдать все, — объяснял он. — В шкафчике для личных вещей артефакты хранить нельзя. Таков установленный порядок. Мера предосторожности, если хотите. Покажите, кстати, что у вас за артефакт.

— Он не представляет ни для кого опасности, — я развернул ткань, демонстрируя «убийцу тьмы». — Это рассеивающий артефакт. Кому он повредит?

— Какой крупный. Редко такие встретишь. Понимаю, что артефакт безвреден, но и вы поймите, не по-ло-же-но! — произнёс по слогам капитан. — Тем более, вещь эта очень дорогая. Шкафчики и двери не запираются. Пропадёт — кто будет отвечать? На складе имущество курсантов находится под охраной. Ценные вещи сдаются под расписку, под мою личную ответственность. Всё равно в ближайшее время он вам не понадобится. А поедете на границу — заберёте. В фортах запретов на хранение артефактов и оружия нет. А здесь — учебное заведение. У нас такой порядок.

Если подумать, капитан был прав. За шкафчиком я не смогу присматривать круглосуточно. Кто знает, какая сволочь вздумает пошариться в личных вещах аристократов? И ведь не найдёшь потом. Если склад охраняется, лучше оставить там.

— Хорошо, я сдам артефакт, — согласился я. — Надо было сразу объяснить. А то нас, как заключённых, стали обыскивать. Мы — не в тюрьме.

— По приезде это было озвучено. Вы когда прибыли? Вчера вечером? Вот поэтому и не слышали. Понимаю, все вы храбрецы-удальцы, приехали геройствовать, подвиги совершать, монстров истреблять. Только вначале надо научиться приказам подчиняться. Иначе в первой вылазке все и поляжете. А драться с офицером — дело подсудное, если вы не знаете. На первый раз — вам выговор, но обычно за такое отправляют в штрафбат, как и за прочие злостные нарушения дисциплины. А в штрафбате с вами и подавно никто сюсюкаться не будет. Поэтому, господин Озёров, чтобы это было в первый и последний раз.

— Так точно, — улыбнулся я. — В следующий раз буду осторожнее.

На самом деле драки никакой не было, если не брать во внимание вопли Шаховского, когда я отобрал у него свою вещь.

— Кстати, это же вы у нас — старший мастер третьей ступени?

— Я.

— С таким рангом легко покалечить или убить человека, порой даже не желая этого, поэтому я вам настоятельно рекомендую не применять магию в стенах учебного центра за исключением тренировок. Пока просто рекомендую. Приберегите силы, чтобы с тёмными бороться. Вот там покажете себя.

— Жду не дождусь.

— Да знаю я, в бой все рвётесь… Ладно, сейчас рота завтракать отправилась, поэтому идите в столовую, затем — на склад на первом этаже, сдавайте ценные вещи и получайте форму. По всем вопросам обращаться к фельдфебелю Сивцеву. Свободны.

Капитан мне показался человеком адекватным, уравновешенным. Чувствовалось, что он — не какая-то штабная крыса, а боевой офицер и много дерьма повидал за свою службу. Те, кто часто бывал в тёмных областях, какими-то другими становятся. Непонятно только, почему он здесь оказался.

Не понимал я и то, что делать в учебке следующие три месяца. Про тёмных тварей всё знаю, про магию — тоже. Меня не нужно учить, я и сам могу обучить кого угодно чему угодно. Хоть в штрафбат напрашивайся. Там, по крайней мере, можно попасть в тёмную область, где продолжу истреблять существ и поглощать их силу. Ну или ещё вариант: попробовать договориться с командованием, сдать экзамены досрочно и отправиться на службу. Вряд ли кто-то заинтересован в том, чтобы столь сильного бойца держать в учебке.

В коридоре я столкнулся лицом к лицу с Шаховским.

— Ну что, курсант Озёров, вам в доходчивой форме объяснили, почему не нужно пререкаться со старшим по званию? — вызывающе уставил на меня лейтенант.

— Я бы посоветовал вам самому научиться доходчиво доносить мысль до подчинённых, иначе однажды под горячую руку можете попасть. У кого-то гордость взыграет, кого-то даже штрафбат не испугает. В общем, это может обернуться для вас печальными последствиями, господин лейтенант.

— Вы меня ещё учить будете? Сколько лет вы служите, курсант? Сколько времени провели на границе? — Шаховской подошёл почти вплотную, гневно глядя на меня из-под козырька фуражки. — Тогда кого вы возомнили из себя? И угроз не надо! А то