— Но, Катя, — сказал он, — мы не можем это сделать! Мне просто не дадут разрешение на брак. И мой отец будет против, и мое правительство. Ведь у меня на родине уже есть невеста.

— Как это, невеста? — ошеломленно пролепетала Катя. — А я как же? А мы с тобой… Как это? Ведь я… Я тебя так люблю!

— Я тоже тебя люблю! — улыбнулся Поль. — Нам никто не запретит любить друг друга. Иди сюда… Ты такая красивая! Ты очень красивая. Ты самая красивая. русская девушка, которая у меня была! Иди ко мне…

Катя сидела, онемев от горя. Она не понимала, что происходит. Если бы они пошли и быстренько поженились с Полем, то она на вполне законных основаниях могла бы остаться у него. А так… Неужели придется возвращаться домой? Одной!

А Поль уже бережно раздевал ее осторожными кошачьими прикосновениями.

Потом они лежали рядом друг с другом. Потихоньку канючил магнитофон, напевая английскую мелодию. Катя решилась на еще одну попытку.

— Поль, а что нужно, чтобы гражданин твоей страны женился на иностранке? — начала она издалека.

— Совсем мало нужно, — махнул рукой Поль. — Нужно, чтобы отец взял разрешение в министерстве семьи и брака.

— А твой отец сможет взять такое разрешение?

— Нет.

— Почему?

— Потому что у меня уже есть невеста. Мы знаем друг друга с детства, наши отцы договорились уже очень давно. Она дочь одного высокопоставленного чиновника.

— Она красивая? — ревниво спросила Катя.

— Не помню, — пожал плечами Поль, — я ее видел очень давно. Она учится в Сорбонне, будет юристом. Но она очень хорошая девушка.

— Она… И у нее тоже обрезан клитор?

— Да, иначе она бы не смогла стать моей невестой. Таков обычай.

— Ты ее не любишь! — воскликнула Катя.

— Нет, — согласился Поль, — сейчас нет. Но она будет мне хорошей женой.

Ее отец очень влиятельный человек.

— Как же ты женишься на ней, если ты ее не любишь?

— А зачем? Главное, чтобы она могла рожать детей. А люблю я тебя…

Очень люблю. — Поль вновь прижался к ней горячим, слишком горячим телом.

Катя гневно оттолкнула его, озабоченно хмурясь. Она совершенно не понимала, как можно жениться на одной девушке, любя при этом другую.

— А если я рожу тебе ребенка? — спросила она после долгой паузы. — Ты сможешь жениться на мне?

— Зачем? — наивно удивился Поль. — Все равно мне не дадут разрешение на брак, ведь у тебя нет влиятельного отца, как у нее. Кроме того, ты от меня не сможешь родить.

— Почему? — пришла очередь удивляться Кате.

— Потому что с тобой я всегда делаю так, чтобы мой дух не вошел в твое лоно, — деловито объяснил Поль. — Так у нас поступают всегда, когда совокупляются с чужой женщиной. Выпускают дух не в лоно, а на свободу. Тогда детей не бывает.

Катя наконец поняла, о чем он так пространно толкует.

Она решительно встала и принялась одеваться.

— Значит, ты меня не любишь, — обидчиво констатировала она. Соленые слезы невольно вспухли на глазах.

— Очень люблю, — печально возразил Поль, глядя на нее. — Почему ты уходишь? Тебе больше не нравится любить меня, да? Я тебе надоел? Ты придешь завтра, да? Не уходи, ты очень, очень красивая!

«Самая красивая девушка из тех, что были у тебя в России», — мрачно усмехнулась Катя. И ушла.

Она печально брела по мокрым и чистым после недавнего ливня улицам. Что теперь делать? Полю она не нужна, потому что у нее нет отца в угандийском министерстве финансов, родителям она не нужна, потому что с ней одни проблемы.

Матери… Ну уж матери-то она никогда не была нужна!

Катя проводила взглядом мчавшийся на бешеной скорости грузовик. Раз она никому не нужна, может, лучше разом покончить с этими мучениями? Броситься под колеса, и дело с концом…

Но тут она представила, как после грузовика будет выглядеть ее тело, которое Поль считал таким красивым, и решила, что лучше утопиться. Да, утопиться куда лучше! Она пойдет и бросится с моста в Днепр. И чайки отчаянными криками будут сопровождать первый в ее жизни и последний полет… В этом случае тело, может, вообще не найдут или найдут очень не скоро. В каком она будет тогда виде? Синяя, распухшая. Нет, снова не то… Лучше отравиться. Снотворным.

Она будет лежать в постели, мертвая, красивая, а они все будут стоять в изголовье и тихо плакать от горя.

Катя зашла в аптеку на углу и попросила пять пачек димедрола. У нее потребовали рецепт. Пришлось уйти несолоно хлебавши.

С отравлением тоже ничего не вышло. Противные слезы защипали кожу. Она расстроенно шмыгнула носом, стоя возле родного дома живая и невредимая.

Дворовые старухи проводили ее любопытными взглядами. Весть о ее романе быстро разнеслась среди соседей, на нее смотрели как на прокаженную.

Несовершеннолетняя связалась с иностранцем — людям, еще не забывшим суровые сталинские времена, это казалось жутким падением нравов!

Катя прошла в свою комнату и бессильно рухнула на кровать. Мачеха только безмолвно посторонилась, пропуская ее в дверях. Отец сидел на кухне и мял тонкие нервные пальцы.

В квартире воцарилось напряженное взрывоопасное молчание. Родители понимали, что давление и террор вызовут еще большее озлобление, а разумные речи и уговоры в этом случае не действуют. Уже сколько было речей и уговоров, л Внезапно натянутую, как тетива, тишину взорвала телефонная трель. Отец поднял трубку.

— Да, Москву заказывали, да… — бесконечно усталым, измученным голосом произнес он. — Нина, это я… Ничего не произошло, почти ничего…

Вскоре Татьяна осторожно стукнула в дверь.

— С тобой мать хочет поговорить. Катя неохотно поднялась с кровати и побрела к телефону.

— Не смей это делать! — без всяких вступительных слов и приветствий завизжал в трубке пронзительный женский голос. — Ты что-нибудь думаешь своей головой? Вы что, сговорились портить мне жизнь? Если все узнают, что ты выходишь замуж за иностранца, КГБ закроет мне выезд за рубеж. Навсегда! — клокотал высокий голос. — Выбрось эту дурь из головы, тебе еще учиться надо!

Катя молча положила трубку на рычаг и с каменным лицом вернулась в комнату. Ее жизнь, казалось, закончилась, так и не начавшись. Это было ужасно!

Ей действительно хотелось умереть.

Она беззвучно разрыдалась в подушку, давя предательские всхлипы.

Черное, простодушное лицо Поля встало перед ней, точно в тумане.

Поль просто не понимает, просто не может ее понять… Он воспитан по-другому, в другой стране, и ему кажется естественным, когда женятся на нелюбимой. А она. Катя, другая, совсем другая… И ей не объяснить ему, что творится у нее внутри. И никто не поймет этого, никто!