Выбор пал на Салавата Зарифовича и меня.

На кафедре практических навыков заведующий встретил нас радушно. Он, словно экскурсовод, по уши влюбленный в свое дело, провел нас по своим владениям и все, что нам попадалось на глаза, не без гордости восторженно нахваливал.

– У нас во всем превосходство формы над содержанием, – в конце экскурсии заметил я.

Заведующий с недоумением посмотрел на меня и, подумав, отбросив в сторону дипломатию, ответил:

– Моя задача создать условия для преподавания, а если некоторые студенты не имеют элементарных знаний, то я считаю: с такими студентами ничего не поделаешь – хоть вывернись перед ними наизнанку – горбатого только могила исправит.

Затем он провел нас в свой кабинет, где стояли различные призы, полученные им на соревнованиях по воздухоплаванию, и продолжил:

– Технология приема экзаменов у студентов, а над ней мы долго ломали голову, будет такова: студент заходит в вестибюль и подходит к столу. За столом – наш методист. Он, в зависимости от того, кто из экзаменаторов свободен, направляет студента или к терапевту, или к хирургу, или к акушеру-гинекологу, или к реаниматологу. В терапевтической комнате его встречает кто-то из вас и артист, то бишь больной. Сюрпризом для студента будет то, что он при вас возьмет билет по терапии, а билеты будут разложены у вас на столике, и сразу же будет отвечать. Мы ему не дадим времени для подготовки по билету, то есть для списывания. Практические навыки и неотложку он должен знать как таблицу умножения, назубок. В билете три вопроса, два по практическим навыкам, один – по неотложному состоянию. Каждый вопрос вы оцениваете не в оценках, а в баллах. Отлично ответил – пять баллов, на хорошо – четыре балла и так далее, а если ничего не знает – ноль баллов. Таким образом по трем терапевтическим вопросам максимально студент может получить пятнадцать баллов. Сдал студент терапию, вновь подходит к нашему методисту. Он его направляет к свободному экзаменатору, например, по хирургии. Всего студент должен ответить по всем дисциплинам на двенадцать вопросов. В конце экзамена баллы суммируются. Если студент отвечает менее чем на семьдесят процентов вопросов, то получает двойку, если, к примеру, девяноста, то – пятерку.

– А какая установка? – спросил его Салават.

Заведующий на него с неодобрением посмотрел, затем, видимо, не желая говорить на эту тему, произнес:

– Видите ли, я первый год замужем, госэкзаменов не проводил, еще не вошел во все тонкости.

– Тут не тонкости, – заметил я. – Обычно, если на экзамене по практическим навыкам в клинике студент у постели больного молчит как пень, ему все равно не принято ставить двойку.

– У нас установки свыше нет, – без тени сомнения сказал заведующий. – Скажу более того, когда ректор и проректор по учебной работе принимали решение о приеме госэкзаменов по практическим навыкам на нашей кафедре, то исходили из того, что студенты справятся с заданиями и получат высокие оценки. Ведь преподаватели их натаскивали у нас на третьем, четвертом, пятом курсах, а затем на шестом курсе эстафету в клинике подхватываете вы. Так что полный вперед. Скажу более того, и ректору, и проректору, и декану даже интересно, какие будут оценки без мухлевки.

– Сидя в своих кабинетах, они витают в облаках, – заметил Салават.

– Что ж, чудесно, только некоторым студентам мы наставим нулей, – сказал я.

– Нуль – это когда студент вошел к вам в кабинет, прочитал про себя три вопроса и не открыл рта. А если он что-то произнес, то за смелость – один балл, – внося в разговор элемент свободы и непринужденности, сказал заведующий.

– А на вас это не отразится? – спросил Салават.

– Никоим образом. Я же им не преподавал. Еще раз говорю: не бойтесь, если студент не знает, ставьте ему то, что он заслуживает. За колы и нули не переживайте. Если возникнет внештатная ситуация, из нее всегда можно будет вывернуться. Так что ждем вас завтра в восемь тридцать без опозданий.

В день экзаменов по практическим навыкам многие студенты пришли на кафедру загодя, и у дверей в вестибюль была толпа. Преподаватели же стали подходить на экзамен за пять-десять минут до начала экзаменов. Студенты перед ними, пропуская к двери, расступались и подчеркнуто вежливо здоровались. Это обычное явление, а как пройдут экзамены, то иной студент пройдет мимо преподавателя и сделает вид, что его не заметил.

Кафедра практических навыков к госэкзаменам подготовилась основательно. Здесь продумали все до мелочей. В вестибюле поставили большой, накрытый белоснежной простыней, стол. На нем разложили билеты. Хозяйкой за столом была методист кафедры, а на время экзаменов секретарь – красивая, с приятным звонким голосом девушка. У нее восточный тип лица и в честь такого дня – высокая, оригинальная прическа. Она свободная девица и ей явно хочется понравиться парням. На пальцах у нее два с дорогими камешками золотых кольца. Для студентов секретарь – чуть ли не главное лицо. Кое-кому она подсунет нужный билетик, только при сдаче студентами практических навыков она этой возможности будет лишена.

Встречая экзаменаторов и членов государственной экзаменационной комиссии, секретарь мило улыбалась, а заведующий кафедрой практических навыков, крепко каждому жал руку. Обстановка перед экзаменами была доброжелательная.

Билеты на столах у экзаменаторов разложены, один к одному, в четыре столбца. Их много, но сдать экзамен по практическим навыкам несложно, ибо содержание вопросов в билетах не держится от студентов в тайне. Материал знакомый и проштудированный не на одном курсе, объем его не столь велик, как при сдаче теоретического экзамена в один день по терапии, хирургии и акушерству. Нужно только иметь мало-мальские способности и подзубрить. Только беда в том, что у большинства наших студентов со способностями проблемы, а есть и такие, кто приходит сдавать государственный экзамен, как говорят студенты, «на шару». Они даже не интересуются вопросами билетов и не заглядывают в учебник, ибо какую они получат оценку, для них все равно, к тому же они знают, что никто у нас на госэкзаменах за многие годы не получал двойку и не был отчислен из университета. У нас, если студент допущен к госэкзаменам, то он получает диплом.

Ровно в восемь тридцать заведующий кафедрой собирает в вестибюле всех экзаменаторов и членов государственной экзаменационной комиссии и громко говорит:

– Все экзаменаторы в сборе, начинаем студентов запускать, прошу занять рабочие места. Будем надеяться, что первый блин не будет комом.

В комнатушке для экзамена по терапии я увидел белокурую старушонку, которая посмотрела на меня выцветшими, но живыми, веселыми глазами.

Она бодро для своих лет встала с кушетки и, артистично протягивая сухонькую ручку, представилась:

– Неля Ирековна. Сегодня я буду разыгрывать перед вами больную.

Мы разговорились. Неле Ирековне восемьдесят лет, но с виду не скажешь – живая, сухонькая и полна оптимизма. Года наложили отпечаток на ее лицо, но постарела она ровною здоровою старостью: ни болезненных пятен, ни глубоких нависших над глазами и ртом морщин, ни тусклого, скорбного взгляда.