— Ну вот завтра нас ожидает чу́дный ужин, — сказал он, отставляя чашку.

Мара заставила себя принять расслабленный вид, несмотря на обуявшее ее странное чувство, будто во всем происходящем есть подвох. Нет, не со стороны Макса, но со стороны бывшей — наверняка. И проговорила, надеясь, что ничем не выдает беспокойства:

— Соберетесь семьей, пообщаетесь. Кириллу понравится.

— Соберемся втроем, — поправил Макс с хорошо слышимыми твердыми интонациями в голосе. — Ирина намекает на крупный разговор. А Кириллу никогда не запрещалось общаться с матерью. Он всегда сам определял для себя степень их близости.

— Есть предположения, о чем будет разговор? — спросила Мара, не отдавая себе отчета, что это начинает походить на допрос с пристрастием.

— У меня есть. Но временами ее посещает муза, и потому я могу оказаться не прав.

— Вообще, это круто, когда люди после развода сохраняют цивилизованные отношения, — выдала она напоследок, понимая, что теперь ее голос звучит совсем по-дурацки жизнерадостно. — Вы с ней молодцы.

— Еще бы! — рассмеялся Макс. — Но я предпочитаю сохранять с ней цивилизованные отношения на расстоянии. Очень большом.

— Зато она может остановиться у тебя здесь, а ты у нее, если когда-нибудь забросит в Штаты.

— А хочешь в Штаты? — неожиданно спросил Вересов.

Она поперхнулась и посмотрела на него.

— Не знаю… Не рассматривала такую возможность…

— Вот и я не хочу, — он поднялся из-за стола и протянул ей руку. — В кино? Или все же есть предложения?

— А ты знаешь… есть, — улыбнулась Мара. — Есть одно… точно не было… пошли на каток, а? Только я кататься не умею. И юбка у меня короткая.

— А пошли! — сказал Макс, разглядывая ее юбку в очередной за сегодня раз. — Я тысячу лет не катался. Будем учиться вместе.

— Не покатаемся — хоть поржем.

Наржались от души. И даже немного покатались, в меру способностей. Плюс традиционная дорога в Бровары и обратно гарантировали в совокупности отличный сон, хотя и непродолжительный. Зато способствующий адекватному восприятию ранним утром бывшей жены, медитирующей в позе лотоса посреди его гостиной, освещенной не банальными энергосберегающими лампочками, а множеством расставленных повсюду ароматических свечей.

— Пожарных точно не вызывать? — поприветствовал Вересов жилицу.

— Тебе не удастся вторгнуться в мою зону комфорта, не надейся, — не открывая глаз, молвила Ирка.

— Если быть точным, это ты сейчас в моей.

— Оммммммммммммм…

Хохотнув, Вересов отправился на кухню, где хозяйничала Алла Эдуардовна, умело производя минимум шума.

— Доброе утро! — устроился он за барной стойкой. — Вы же собирались на выходной…

— Доброе, — отозвалась почему-то перепуганная домработница. — Собиралась, просто… а вы сами-то справитесь?

— Есть причины сомневаться? — полюбопытствовал Макс.

— В вас — нет, но… — она замялась и отвернулась обратно к плите.

— Ну уж продолжайте, Алла Эдуардовна…

— Я не хочу лезть не в свое дело, Максим Олегович, — зашептала почтенная женщина, снова обернувшись к нему и поправляя очки, — и я не имею на это никакого права. Но сейчас она пытается устроить пожар в гостиной, а до этого провела мне лекцию о здоровом питании… И если… если моя компетенция по вашему мнению неудовлетворительна, то лучше… Словом… Мне возвращаться с этого выходного или искать другую работу?

— Она, — Вересов кивнул в сторону гостиной, — рано или поздно уедет. И это мы переживем. Что сомнительно, если вы примете решение нас оставить.

— Тогда, может, мне сегодня остаться до вечера?

— Не стоит. Но спасибо.

— Кофе?

— С удовольствием!

— Экспериментируем или эспрессо?

— На ваше усмотрение, — усмехнулся Макс.

Алла Эдуардовна кивнула, радостно извлекла из шкафчика джезву и захлопотала у плиты. Примерно в то же самое время на кухню сунулся взъерошенный Кирилл. Вид его был далек от удовлетворенного. Но, правда, и затравленности пока не наблюдалось.

— Она надолго? — безо всякого приветствия поинтересовался он и, совсем как отец минутой ранее, кивнул в сторону гостиной.

— Она — твоя мать, — отозвался Вересов-старший, — и ты сам можешь у нее спросить.

— Я спросил. Пошли угрозы накормить сегодня ужином.

— Это не угрозы. Это желание провести время с тобой.

— Ясно. Ты тоже не знаешь, когда она уедет. Что на завтрак?

— Молочная каша и вафли с джемом, — донесся до них негромкий голос Аллы Эдуардовны.

Дальнейший привычный распорядок нарушен не был. Макс подвез сына к школе, после чего сам отправился в офис, где работа отвлекала от приближающегося часа Х — торжественного ужина на троих за круглым столом. При всем свойственном Вересову самообладании у него не самым успешным образом выходило примириться с предстоящим вечерним времяпрепровождением. Во-первых, это лишало возможности встретиться с Марой, что он обязательно сделал бы в обычную среду. А во-вторых… Макс прекрасно знал, во что выльется обсуждение «не по телефону» вещей, которые касаются его и Кирилла. Любимая Иркина песня: учиться надо только за океаном. И если он оставлял выбор на усмотрение Кира, то она была уверена, что знает лучше.

Собственно, уже вечером ему удалось убедиться в правильности собственных предположений. Ирина не любила мелочиться, эту ее черту он неплохо усвоил еще когда они только вынуждены были расписаться. И раз за разом убеждался в этом, научившись безошибочно угадывать каждый ее шаг.

Ужин был устроен с размахом. Готовить она не любила, но если заносило на кухню, то создавались настоящие кулинарные шедевры. Особенно когда вдохновение посещало ея.

Видимо, того, что она аккумулировала последние дни, оказалось довольно для ломившегося по весьма сомнительному поводу стола. Сама же «хозяйка торжества» выглядела крайне довольной собой, будто бы основное было сделано, а осталось плёвое.

Поэтому, поприветствовав вернувшегося с работы Вересова, она сдержанно сообщила: «Кирюша уже пришел. Тебе идет этот галстук. Пойдем ужинать». И проследовала в гостиную, где с видом человека, обреченного на четвертование, уже ожидал «Кирюша».

Макс появился там спустя минут пять. Без галстука, пиджака и с закатанными рукавами рубашки. Окинул взглядом декорации, откупорил бутылку вина, расположенную на углу стола, разлил по бокалам себе и Ирине и, наконец, устроился на стуле.

Зато бывшая подобралась и радостно провозгласила тост:

— За встречу,