Вскинув удивленно брови, Макс молча отпил вина и потянулся за салатом. Кирилл уже жевал за обе щеки, будто это могло помочь. Но ситуация была безвыходной. И помочь могло разве что чудо. С Вересовыми — отцом и сыном — пока этого чуда не случилось. Случилась Ирина Робинсон, выдавшая следующей репликой:

— Так вот о чем я хотела поговорить! У нас есть несколько колледжей в Колорадо. А если Кирилл выберет Денверский университет, то это вообще будет замечательно — он сможет жить с нами или где-то поблизости!

— Да в общем-то много где есть колледжи и институты, и университеты. Академии опять же, — кивнул Макс и последовал примеру сына — принялся жевать.

— Не передергивай! Во-первых, это совершенно другие возможности, чем здесь. Во-вторых, жизнь за границей в течение некоторого времени определенно социализирует и делает… более приспособленным. В-третьих, даже если потом он вернется в Киев, у него уже будет за плечами диплом университета США — я полагаю, это не самый худший бонус, какой может дать жизнь. Потому мне бы хотелось, чтобы вопрос был решен в пользу Штатов.

— Заметь, тебе бы хотелось.

— Мне хочется лучшего будущего для своего ребенка. Тебе нет?

— И мне хочется, — согласился Вересов-старший. — Но навязанное — не значит лучшее.

— Я думаю о перспективах, а не о сиюминутных желаниях. Ты и сам в курсе, как много значит первое, и как мало второе.

— Ты думаешь о себе.

— Я помню, что твое устойчивое мнение о моей персоне от лестного далеко. Уверяю, в данном случае нет. Кирилл — и мой сын тоже.

— Я этого не отрицаю. Но именно поэтому ты не можешь не понимать, что выбрать должен он сам.

— Но я предлагаю варианты для этого выбора! И почему-то уверена, что ты ни на одном дне открытых дверей, или как там это у вас называется, не был!

— Не был.

— Вот! — подняла Ирка указательный палец вверх, будто бы это что-то доказывало. — А мы с Джорданом готовы создать все условия, чтобы он легко прошел адаптацию. В конце концов, это потрясающий опыт! И если есть такая возможность, глупо от нее отказываться!

— Ир, — Вересов отложил приборы и откинулся на спинку стула, — это не мне поступать, проходить адаптацию. Или не проходить. Мне-то ты зачем все это впариваешь, а?

— Потому что ты имеешь на него большее влияние, чем пытаешься сейчас показать, — и ее палец благополучно указал на притихшего Кирилла, не без интереса следившего за дискуссией. Забавляющееся выражение с его лица стерлось, и он решительно выдал:

— Вот стрелки переводить не надо! Мне интересно, до чего вы договоритесь без моего участия! — и в его рот отправился кусок мяса.

— А ты поучаствуй! — пристально взглянув на сына, сказал Максим.

— А я уже говорил. Я почти определился. Когда определюсь окончательно, сообщу о своем решении.

— Ну так сообщи матери хотя бы географическое местоположение твоих почти определений.

— Океан пересекать я не собираюсь. Максимум Европа.

— Европа? — разочарованно переспросила Ирка, но тут же включилась: — Только не Польша!

— И чем тебе не угодила Польша? — хохотнул Вересов-старший.

— У подруги сын учится в Кракове. Не нравится.

— А у моего коллеги — дочь в Колумбийском. Тоже, знаешь, ворчит.

— Я поняла! — хмыкнула Ирина. — Мое мнение не учитывается. Столько лет прошло, а ничего не изменилось. Ты по-прежнему считаешь, что все и всегда знаешь лучше. Не удивительно, что до сих пор бобылем живешь!

— Бинго! — весело сказал Макс и вернулся к еде.

— У меня ангельское терпение. И я не сдалась. Еще пару попыток гарантирую, и это вас обоих касается.

Кир поперхнулся и закашлялся. И в это самое время у Максима Олеговича Вересова затрезвонил телефон. Он взглянул на экран, удивленно вскинул бровь и принял звонок.

— Привет! — сказал он в трубку.

— Прости! — пискнуло в ответ. — Я быстро… У меня ЧП. Кошелек потеряла. Я просто предупредить, что, наверное, у Леси заночую, а то без копейки.

— А сейчас ты где? — поинтересовался Макс.

— У меня только что факультатив закончился, стою на остановке. Ты не переживай. Меня Толик заберет, скорее всего.

— Звучит оптимистично, — для чего-то глянул на часы и добавил: — Я сейчас приеду.

Ирка встрепенулась, но промолчала, Кирилл же тихо ржал. Зато Марина залепетала:

— Не надо, это неудобно, и я не хочу тебя отвлекать. Я просто… чтобы ты знал, что я в Киеве останусь сегодня.

— Не останешься. Смирись.

— А твои?

— Не маленькие, — отрезал Макс. — Жди.

Он отключился и поднялся из-за стола.

— Спасибо за ужин.

— Ну, ну, — хмыкнула бывшая жена, но тут же расплылась в улыбке. — Ну, ну.

— Бросаешь одного, да? Предатель! — весело возмутился Кирилл, потянувшись за сыром.

— Вовсе не одного. С родительницей, — рассмеялся Макс и вышел из столовой. А еще через пять минут негромко хлопнула дверь.

Марина ждала, как и велено, где была — на остановке недалеко от школы. Снежило, но не слишком. И, что хоть немного радовало на фоне происходящего в жизни, снег, опадая на землю, не таял. Наконец подморозило. Что крайне радовало — после двух недель потепления, когда прелесть прогулок с угрозой промочить ноги казалась весьма сомнительной. Мара поеживалась, задумчиво изучала в свете фонаря снежинки на перчатке. И злилась. Ужасно злилась на себя, понимая непоследовательность собственных желаний и мыслей.

Прошлую ночь почти не спала, пытаясь справиться с настойчиво зудящим в душе беспокойством. Ворочалась с боку на бок, просто пытаясь разобраться, что чувствует теперь, когда в квартире Макса живет другая женщина, более того — его бывшая жена. Осознание, что такое положение вещей ее категорически не устраивает, с собой совсем не примиряло. Леська часто говорила, что всякая бывшая — еще и немного будущая. И это пугало тоже. Нет, не то чтобы она всерьез беспокоилась, что «Ирка» решила вернуться в лоно семьи, или Макс был бы этому рад, но… жила же она у него!

Марина никогда не спрашивала его о матери Кирилла. И, тем более,