– Что? – Слова Зои буквально ошеломили Брыля. Он, бывший зек, пойдет сдаваться в милицию? Это никак не вязалось с его устоявшимися представлениями. – Зачем? – воскликнул он. – Они же меня могут не найти!

– Почему вы решили, что будут искать именно вас?

– Я приехал на дачу вместе с ним, а пока ходил в магазин купить батон и сахар, его в это время хлопнули. Прихожу, он в луже крови, мертвый. Страшно мне стало, бежал я оттуда и потерял шапку. Правда, шапок таких тысячи…

– Тогда это нереально вас разыскивать. Так можно разыскивать любого из сотен тысяч жителей нашего города и подозревать в убийстве.

* * *

Под утро Гриценко вышел из прокуратуры. Мороз ослабел, и легкие снежинки кружились в воздухе. Он решил пешком дойти до дома и не стал вызывать служебную машину. Гриценко чувствовал, что ему необходимо логически помыслить, разложить в нужном порядке факты. Первый и важный вопрос, который требовал срочного ответа, касался личности Паршина. Четыре года назад он переехал в этот город из Перми. Информация из Перми ничего существенного не добавила к раскрытию преступления. Лишь одна деталь настораживала: Паршин подозревался в контактах с преступным миром, хотя конкретных фактов не имелось. Если существует такая связь, то можно предполагать, что Брыль мог убить его за измену. Шатко? Шатко. Это могли сделать и раньше. Может быть, в основе лежит валюта, но тогда при чем тут Брыль? Это убийство не планировалось Брылем, иначе бы он хорошо подготовился и не наследил на месте преступления. Уж такой, как Брыль, маху не дал бы! Эта шапка его, такие продавались в колонии, где отбывал наказание Брыль. Отпечатки подошв тоже его, ботинки приобретались в колонии, и размер совпадает. Но вот проклятая пачка рафинада и батон? Какую роль они играют? Один важный момент, который нельзя сбрасывать со счетов: если бы стрелял Брыль, то он бы не оставил в карманах Паршина денег. В конечном счете вся их борьба вертится вокруг денег, а тут целая пачка и не тронута. Тогда это не Брыль. А кто? Неожиданно Гриценко пришла мысль переговорить с инспектором Степановым. Только сейчас он обратил внимание, что инспектор, занятый розыском Брыля, за весь день ни разу не позвонил. Следователь зашел в телефонную будку и набрал номер.

– Игорь! Спишь?

– Весь народ сейчас спит, только воры не спят, – ответил недовольно Степанов. – Что тебе?

– Я хотел сообщить, что кроме воров не спит еще следователь, – шуткой ответил Гриценко на недовольный голос инспектора. – Что-то от тебя не было никаких сообщений сегодня.

– Я работал, поздно кончил, а ты спать не даешь.

– Хочу тебе подсказать одну идею, может быть, выйдешь на Брыля, – пытался заинтересовать инспектора Гриценко.

– Ладно. Ты далеко?

– За углом твоего дома.

– Иди сюда. Принимать буду на кухне. Детям в школу, и Лида ворчит.

Через пять минут Гриценко уже поднимался на третий этаж дома, в котором жил инспектор Степанов. Когда он подошел к двери, то увидел, что она приоткрыта. Степанов в пижаме появился на пороге, молча указал, куда повесить пальто, и поманил его за собой. Тонкий аромат кофе витал в воздухе, и Гриценко уже предвкушал удовольствие от чашки напитка. Он снял туфли и в одних носках прошлепал на кухню. На столе стояли две чашки кофе и две рюмки водки.

– Не возражаешь? – тихо спросил Степанов.

– Лучшего ты не мог бы ничего сейчас предложить, – садясь к столу, ответил Гриценко.

Когда они выпили водку и кофе, Степанов бросил на стол пачку сигарет и вопросительно поглядел на следователя.

– Ты знаешь, как можно выйти на Брыля? – спросил Гриценко.

– Знаю, – ответил Степанов и поглядел на гостя, ожидая эффекта от своих слов. Но Гриценко был непроницаем.

– Как? – с ноткой недоверия спросил он.

– Я уже вышел, – все же сразил Степанов следователя. – Вот, послушай, что я тебе крутну. – Он вышел из кухни и вскоре вернулся с портативным магнитофоном. Прикрыв поплотнее дверь, включил магнитофон. Полился глуховатый голос.

«Дмитрий Степанович – человек уважаемый, актеры с ним считают за честь посидеть».

«Чем же примечателен Дмитрий Степанович?» – спросил инспектор.

«Умен, роли их читал, на угощения не скупится. К примеру, я – гардеробщик. Так не уйдет, всегда даст рубль за услуги – там поможешь одеться, щеточкой почистишь пальтишко, вещички для него побережешь».

Степанов нажал кнопку и остановил магнитофон. Вопросительно посмотрел на следователя.

– Вещички для него побережешь, – повторил фразу Степанов. – Мне эта фраза покоя не дает. А теперь слушай дальше. Он снова включил магнитофон.

«С ним пришел такой подозрительный тип, стриженый, мятый и нахальный. Дмитрий Степанович сказали, что он с ними. Я и взял его пальтецо, пиджак длинный такой, серый, и шапку. Потом эдак через час этот тип выскочил на улицу без шапки и пальто, а минут через пятнадцать вернулся весь синий от мороза, пробрало его холодом».

«Вы полагаете, он кого-то встречал на улице?»

«Думается, бегал встречать и так спешил, что не надел даже пальто. Полагаю, девку встречал».

«Почему, Александр Иванович, вы так решили? Объясните ваши предположения. Это очень важно».

«А вот по какой такой причине. Думаю, девку встречал, да не встретил. Встретил бы – привел сюда. Он ведь на следующий день с ней приходил к нам».

«Как приходил? Вы его видели в ресторане?»

«Нет! Они пришли, да не положено к нам без билета ходить. Так все сюда зачастят, актерам сесть будет негде. Я ему это и сказал, нельзя, мол. Он рассердился и говорит: «Пойдем, отсюда, Зоя!»

«А какая она, эта Зоя?»

«Беленькая из себя, хорошенькая».

«Одет он был также в полупальто и солдатскую шапку?»

«Нет, на нем была теплая кепка, а пальтишко то же».

Степанов выключил магнитофон и торжествующе посмотрел на следователя. Он явно наслаждался своим успехом.

– Инспектор Степанов, вы – гений! Поделитесь, как вы нашли этот ресторанчик. Чего вас туда занесло?

– Логика. Когда я покопался среди окружения Паршина, то наслушался о нем столько хорошего, что чуть слезу не пролил – общество потеряло такого человека! Кругом только и слышно: «большой знаток театра», «любит театр», «искусствовед», «уникальные картины, иконы». В общем, подумал, что кушать этот «искусствовед» должен не иначе, как среди актеров. А тут еще судмедэксперт мне мыслишку подбросил, когда сказал, что покойный перед смертью ананас ел. Позвонил я в трест столовых и ресторанов, вот и вывели меня на это кафе-ресторанчик. Пошел туда, хотел приглядеться и сразу наткнулся на гардеробщика, а там уже пошло: беседовал с официанткой, которая их обслуживала. Картина, в общем-то, прояснилась. После ресторана