– То есть вы догадались, – возмутился Захар, – но все равно доверили ему бинтовать мою руку?

– Не волнуйся, – усмехнулся дядя Миша, – твой сосед в морду дать может, но исподтишка гадить не будет.

«Откуда вы знаете?» – хотел спросить Захар, но сдержался. Впрочем, Миша все равно ответил:

– Я такую породу людей знаю. Он тебе в казарме нахамит, а потом от пули закроет.

– Этот? – презрительно скривил губы Захар. – Да он на любую подляну готов!

– За что ты его так не любишь? – покачал головой врач.

– Да противный он… И мама у него клуша… Маменькин сынок… Еврейчик.

– Оооо, – улыбнулся дядя Миша, – таки я его понимаю. – И, глядя на потрясенного Захара, добавил: – Я ведь тоже еврей.

* * *

Лев с Полиной вошли в зал с мелкими и сразу получили звуковой удар. Мелюзга носилась по залу и орала.

– Хорошо, что они в домиках так не кричат, – сказала Полина.

– Пацаны кричат, – ответил Лев.

– Как же вы живете?

– Да нормально! Вылавливаем по одному, лещей отвесим, пару часов молчат. Потом опять орут. Вот этот особенно хорош…

Лев показал пальцем на маленького пацана с челкой почти до кончика носа.

– Он видит что-нибудь? – изумилась Полина.

– Все он видит, – отозвался Лев. – Приходи как-нибудь вечером, послушаешь, как они отжигают.

Полина напряглась. Это «приходи как-нибудь вечером» что означает?

– А вчера ночью эти дурни решили девчонок намазать, в окно вылезали. Такой грохот устроили, что Шурик примчался, хоть он в соседнем домике ночует.

– Весело у вас там, – улыбнулась Поля.

– Да на сборах и должно быть весело, – сказал Лев. – В этот раз все как-то сразу наперекосяк пошло. А начиналось-то хорошо. На речку ходили.

Сердце Полины пропустило удар.

– Так давай еще на речку сходим, – сказала она, умирая от собственной смелости.

Лев вспомнил, что сегодня уезжает, и помрачнел. Открыл рот, чтоб сказать об этом Полине, и опять струсил. Кинулся догонять длинночелочного пацана, а тут как раз и Шурик подоспел – включил музыку, началась разминка.

«Может, я слишком смело себя веду? – подумала Полина. – Может, нужно скромнее?»

Шурик провел разминку. Потом детям раздали гимнастические палки, и началась пытка медленным вальсом. Спуск, подъем, спуск, подъем… Спины, головы, руки, локти.

Полина ходила по залу и подправляла падающие руки.

Лев стоял рядом с пацаном с челкой и делал упражнения вместе с ним. Руки у паренька тряслись, но он не сдавался.

– Мы с ним поспорили, – сказал Лев, – что он первый руки опустит.

– Нет, – просипел пацан.

– Не вопрос, – сказал Лев и продолжил приседания.

– И со мной поспорь, – проныл маленький худенький мальчишка.

– Я с тобой поспорю, – сказала Поля.

– Ты девчонка, – обиделся мальчишка.

– Ты сначала ее перетанцуй, а потом со мной разберешься, – сказал Лев.

Потом Шурик сказал, что малые никогда еще так не вкалывали. Выходили из зала на ватных ногах, но от Льва с Полиной не отлипали.

– А ты завтра с нами потанцуешь?

– А вы с нами поиграете?

– А заплети мне косичку!

– А ты вечером к нам придешь?

Полина глянула на Льва.

– Прийти вечером? – с вызовом спросила она.

Лев опустил глаза. Вспомнил, что ему нужно забинтовать после тренировки руку Захару. Вспомнил, что ему нужно бежать, чтоб перехватить маму.

– Блин! – с чувством сказал он и понял, что не хочет никуда уезжать.

* * *

К проходной Лев шел решительно, как на паркет в открытом финале, когда танцует одна пара и все судьи смотрят только на нее.

Сейчас он был совсем один. Без партнерши, на которую в крайнем случае можно свалить неудачу.

Лев вышел из дверей проходной и увидел, что мама уже стоит с контейнером в руках у машины.

– А где твои вещи? – удивленно спросила она.

«Сейчас начнется!» – с тоской подумал Лев, а потом неожиданно для себя шагнул к маме, вынул из ее рук контейнер и поставил на крышу машины.

– Это тебе рыбки, на дорожку… – пролепетала мама.

Лев и сам не понял, как подхватил ее в поддержку. Мама вздрогнула. «Так, что теперь?» – лихорадочно думал Лев. Руки сами собой отработанным движением отправили партнершу в променад.

– Мам, как тебе удобнее – так… голову направо поверни…

Мама ошарашенно подчинилась.

– Или вот так? – продолжил Лев и, вернув партнершу в исходное состояние, отправил ее в контр-чек.

– А вот теперь не надо голову поворачивать. И спину держи, – сурово сказал он. – Так как лучше?

Мама выпрямилась и замерла.

– Вот и я не понимаю! – вздохнул Лев.

Он выпустил из рук партнершу и пару раз еще сделал контр-чек сам.

– Ладно, мам, – деловито сказал он, забирая контейнер с крыши машины, – я на самом деле на пять минут с тренировки сбежал, мне вернуться нужно. Спасибо за рыбку.

Мама растерянно хлопала глазами.

– В следующий раз еще курочки привези, – не давал ей опомниться Лев. – Я с соседями по комнате поделюсь, а то они завидуют…

Мама недоверчиво улыбнулась:

– Так, может, блинчиков?

– И блинчиков! – с готовностью кивнул он. – Я так по блинчикам соскучился! И еще чего-нибудь придумай! У нас знаешь какие тренировки интенсивные!

Мама тут же вспомнила, зачем приехала, и открыла рот для нотации. Но сын оказался быстрее.

– Вот ты Егорова своего выгораживаешь, а он, между прочим, ни разу не поинтересовался, как я питаюсь! А Марина мне индивидуальную диету разрабатывает, – вдохновенно врал Лев. – Она хотела посоветоваться с тобой, но боится подойти.

– А чего бояться?! – деланно удивилась мама. – Пусть подходит. Или давай я тебе все расскажу… Нет, ты все перепутаешь! Сейчас запишу!

Лев слушал, кивал и чувствовал, как с души у него сваливается огромный валун.

* * *

После отбоя Лена, как обычно, выждала полчаса, оделась и побрела на речку. Лезть в воду не хотелось совершенно. Поиски превратились в формальность, Лена даже перестала с собой таскать веревку, которой планировала зацепить железяку. Найти эту проклятую палку она все равно не сможет. Но и не идти было нельзя. Получалось вроде как предательство.

«Нет, Максим Геннадьевич! – сказала Лена воображаемому Егорову. – Я вас не предам! Пусть остальные стучат, трусят – а я буду за вас бороться…»