Марина, как специально, решила выжать изо Льва все соки. Всю тренировку они бились над танго.

– Резче, Лев! Это танго, тут нужен напор. Выстреливай ногой, не веди ее, выбрасывай вперед!

Лев прижал к себе Полину и почувствовал, как она напряглась. После той ночи на берегу танец с ней превратился в пытку. Чуть что – шарахается. Да и у Льва в голове что-то перещелкнуло, Полина из нормальной партнерши превратилась… Непонятно во что. От нее как будто током бьет. И жарко. После каждой тренировки он по полчаса в холодном душе стоит – и жаль, что нельзя посреди тренировки в душ сбегать.

Лев изнемог. Пот катил градом, он уже сто раз пожалел, что не уехал утром.

– У нас что, индивидуалка? – возмутился он после очередного прогона программы. – Где Захар, почему его нет?

– Они со Светой мелких тренируют, – ответила Марина. – А на вечерней тренировке, кстати, ваша очередь.

– Если выживем, – вяло пошутила Полина.

Лев хотел сказать, что на вечернюю треню идти не собирается, но подумал, что некрасиво бросать партнершу на растерзание малышам. Решил сходить. Мама приедет не раньше девяти, он успеет собраться и встретить ее на проходной. Главное не пустить ее в лагерь, чтобы она опять не начала его позорить.

– Лев, ты ее не так из позировки выводишь, – подскочила Марина. – Ты веди плавнее, не заваливай вбок.

Лев попытался выровняться, Полина потеряла равновесие и навалилась на партнера. Лев подхватил ее, мазанув губами по виску. Оба дернулись и разбежались.

Лев с трудом восстановил дыхание, глядя на Полину, которая мелкими глотками пила воду. Марина, прищурившись, наблюдала за обоими.

– Лев, ты иди, – сказала она, – а я Полине еще пару вещей покажу.

Лев выпал из зала, а Марина действительно показала Полине пару «мулек» сложной позировки.

– Ты сначала ногу чуть-чуть выноси, а потом уже на нее вес переноси и мееедленно отъезжай назад. Вот так… Вы со Львом такая красивая пара…

Полина дернулась и застыла.

– Ты знаешь, что ты ему очень нравишься? – спросила Марина в лоб.

Полина порозовела.

– Мне кажется, что если кто-то и может повлиять на Льва, то только ты, – продолжила Марина. – Мне звонили из федерации, его мама всех достала. Они просят отказаться от мальчика, чтоб мама успокоилась, но я не хочу. Мне кажется, Лев может с мамой договориться. Если захочет.

– И что я могу сделать? – скривилась Полина. – Приедет мамочка и увезет.

– Никуда он от тебя не уедет, – сказала Марина. – От первой любви к маме не уезжают. Ты ему намекни, что ты хочешь, чтоб он остался. Расскажи, как к нему относишься…

– А как я к нему отношусь? – покраснела Поля.

– А вот это уж сама реши, – усмехнулась Марина. – Но учти, партнера сейчас найти очень тяжело. Практически невозможно.

* * *

– Так больно? – спросил дядя Миша, слегка надавливая на предплечье Захара.

Тот помотал головой. Руки врача обладали сверхчуткостью, они останавливались за мгновение до того, как должно было стать больно.

Но Захар все равно сидел напряженный. Зря он дядю Мишу выдернул. Нет, после бессонной ночи идея позвонить папиному другу казалась здравой. К медсестре он идти побоялся, она увидит почерневшие за сутки синяки и опять «скорую» вызовет. А может, и в полицию позвонит…

Потом-то он расходился, рука вроде слегка успокоилась. Да и Марина проявила чуткость – не заставила потеть на паркете, а отправила малых тренировать. Но не звонить же Мише со словами: «Ой, не приезжайте, все в порядке!». Поэтому пришлось в промежутке между тренировками предоставить избитую конечность в распоряжение специалиста.

Противнее всего было то, что на соседней койке валялся Лев. Правда, молча читал, отвернувшись к стене, – но все равно.

– А вот сейчас немного поболит! – предупредил дядя Миша и нажал на плечо чуть сильнее.

Захар дернулся от неожиданности, но боль оказалась не такой уж сильной.

– Повращай плечом! – приказал Миша. – Достаточно. Хорошая новость – кости целы. Плохая – мягкие ткани сильно пострадали. У тебя недавно травма руки была?

Захар кивнув, не вдаваясь в подробности.

– Заметно. Короче – руку нужно фиксировать в лубок. Две недели неподвижности – и будешь как новенький.

– Что такое лубок? – насторожился Захар. – Он не будет мешать танцевать?

– Нет, конечно! – удивился дядя Миша. – Вы же ногами танцуете.

Захар вздохнул. Вот вроде умный же человек дядя Миша, а элементарных вещей не понимает.

– Не только ногами. Но и руками. Телом. Головой.

Миша недоверчиво посмотрел на собеседника. Захар встал и показал несколько движений румбы – всего пару тактов, потому что в плече сразу начало стрелять.

– Понятно, – сказал врач. – Да, с лубком ты так не сможешь. Придется использовать фиксирующую повязку.

Он открыл свой смешной кожаный чемоданчик и выудил из него смотанный в плотный рулончик эластичный бинт. Потом зачем-то ткнул пальцем в спину Льва:

– Смотри!

Лев повернулся и стал удивленно наблюдать, как дядя Миша ловко бинтует Захарово плечо. Захар был потрясен не меньше.

– Запомнил? – спросил Миша у Льва, зафиксировав бинт булавкой.

– Вроде да, – растерянно ответил Лев. – А зачем вы мне это показываете?

Врач принялся разматывать плечо:

– Повязку нужно снимать каждые три часа. Полчаса перерыва – и тебе придется опять ее накладывать.

– Мне? – Лев окончательно обалдел.

Захар от изумления вообще не смог выговорить ни слова.

– А кому? Я уеду, а одной рукой Захар ничего не сможет. Давай потренируемся.

Следующие пять минут прошли слегка за гранью реальности – Лев учился накладывать и снимать повязку на своего заклятого врага. Захар сидел в полном оцепенении, а дядя Миша покрикивал:

– Плотнее! Она же слетит… А теперь слишком плотно, сосуды пережмешь…

Наконец он остался доволен результатом и посмотрел на часы.

– Полпервого. Значит, снимешь в половине четвертого, а в четыре наложишь снова. Ладно, пора мне.

Чтобы не оставаться наедине со Львом, Захар отправился провожать Мишу до проходной.

– Отцу про руку говорить? – деловито спросил врач.

– Сам скажу… если повод будет.

– Ладно, – кивнул Миша, – я рассказывать не буду. Но если спросит – врать не стану. – И вдруг добавил безо всякого перехода: – А подрался ты с тем парнем из комнаты?

– Как вы догадались?

– По вашим физиономиям, – усмехнулся врач, – которые прямо излучали дружелюбие.