— Традиционным способом, — сказал Рыбников и снова зевнул. — Виноват, устал. Когда у парня в крови начнется война, он плохо себя почувствует. Симптомы как при гриппе. Дальше все сделает… — он наконец-то поднял глаза на Зарецкого, — наш любезный доктор.

— Я загляну к нему в лабораторию, отведу парня в санчасть, там на всякий случай возьму анализ крови из вены, он ведь раковый больной. У меня в кармане будет кодер, боты с добычей наведутся на иглу. Нам ведь много не надо…

— Много не надо, — подтвердил Рыбников. — Не хватало еще, чтобы они устроили демонстрацию протеста у меня под микроскопом.

— Это все не вызовет подозрений? Парень может знать, что ты не просто врач, — бросил Михаил Зарецкому.

— Парень должен знать, что у нас в санчасти глухо и мы, врачи-исследователи, совмещаем, — парировал Зарецкий. — Между прочим…

— Да-да, — кивнул Михаил. — При Деде такого бардака не было. Только это он нарочно придумал, чтобы дать вам с Витей Васильевым по второй ставке. Стимулировать молодых специалистов. Я могу прекратить бардак, посадить в санчасть людей, пускай там сопьются от скуки, повеселят народ. Хочешь? Или просто отдай ставку молодому специалисту. У тебя их теперь целое отделение, все голодные, энергичные… Болтливые.

Зарецкий усмехнулся и промолчал.

— Что будет с парнем дальше? Война-то продолжится.

— Наши победят, и все пройдет. Это продлится день, ну два, — пообещал Зарецкий. — Не переживай.

— А если не наши?..

— Тогда все пройдет еще быстрее, — Рыбников криво ухмыльнулся.

Михаил едва заметно прищурился, так бывало, когда его вдруг одолевали сомнения в человеке.

— У тебя прямо какой-то страх перед пятой серией, а?

— Я ее уважаю, — хмуро сказал Рыбников.

— Ты себя уважай, коллега. Самого Деда переплюнул. Он почти два года с этой проблемой возился, а ты неполных два месяца. И вот они, репликаторы. Поставим их на поток — орден тебе соображу. Придумаю за что. За заслуги перед Отечеством, черт побери!

— Я герой, — бесцветным голосом произнес Рыбников. — Только наши репликаторы держат связность роя четыре месяца, а в парне они сидят восемь лет и не чихают.

Михаил раздраженно крякнул.

— Извини, — сказал Рыбников. — Устал просто. Спать хочу.

— Хорошо. Отдыхай. А завтра готовь свою… Группу захвата. Она может понадобиться в любой момент.

— А ты готовь свою… Роковую женщину.

Михаил усмехнулся и кивнул.

— Она уже готова. Она уже на пути к успеху.

— И когда?.. — поинтересовался Зарецкий.

— Не представляю, — Михаил развел руками. — Но я внимательно слежу. Может, через неделю. Через месяц. Вряд ли больше. Парень у нее прямо под носом, и она знает, что я к нему благоволю. Это для нашей роковой женщины очень весомый стимул попробовать молодого человека на зуб. Она любит хватать чужие вещи, надкусывать и выбрасывать потом.

— Подтолкнуть бы, — сказал Рыбников. — Время поджимает.

— Не могу. Все должно произойти естественно, это люди, а не микробы. Если еще за месяц отношения не наладятся, я придумаю этой парочке общую задачу. Будут работать вместе.

— Парня надо зафиксировать всего-то секунд на десять, чтобы особая партия учуяла в нем других ботов и успела перепрыгнуть на него, — сказал Рыбников, явно недовольный тем, что с людьми куда сложнее, чем с микробами. — В идеале — обнять руками за шею. Неужели это так трудно?

— Ты просто не представляешь, как трудно. Десять секунд! Да это целая вечность. Чертовски трудно. Мужчины вообще крайне неохотно дают себя трогать руками. Избегают контакта, охраняют личное пространство. Если, конечно, в него не вломится красивая женщина…

Рыбников пожал плечами.

Зарецкий плотоядно облизнулся.

Под самым потолком, на краю высокого книжного шкафа, сидели два серебристых вертолетика, довольно крупных, где-то с ноготь большого пальца, и заинтересованно наблюдали за происходящим.

В столовой Нанотеха было людно — обедала вечерняя смена. Повсюду молодые лица: именно в вечерней работали юные «полуставочники», ребята из школ и техникумов, кадровый резерв института. С каждым годом их становилось все больше. «Будем портить молодежь в промышленных масштабах! — смеялся Михалборисыч. — Сначала ты наш двадцать часов в неделю, но оглянуться не успеешь, а ты уже наш по жизни. Ты увидел современную высокотехнологичную компанию: наноточность, нанодопуски, наноконтроль. Ты поверил, что это не фантастика, а сегодняшний день России и залог ее успеха завтра. Не имеет значения, куда ты дальше пойдешь, главное, ты никогда не станешь забивать болты кувалдой!»

Когда это мудрое — кроме шуток — изречение дошло до опытного производства, колдовавшего в длинном приземистом цехе позади института, тамошний народ сразу понял, как отозваться. На день рождения Михалборисыча инженеры-стендовики преподнесли ему махонькое стеклышко в красивой рамке. На рамке гравировка: «ЗИП[1]бота 9-й серии. Русские нанороботы — самые русские нанороботы в мире!» И ничего не видать в стеклышке, прозрачное оно. «Что-то мне боязно! — сказал директор. — Знаю я эти ваши испытательские приколы…» — «Да ничего там страшного, так, пошутили слегка!» — бодро заверили стендовики. В лаборатории удалось разглядеть на стекле капельку клея, в которую влипли три микроскопические песчинки: кувалда, пассатижи и штопор…

Леха и программист Петя быстро накидали еды на подносы и очень удачно захватили столик у окна. За окном был роскошный осенний вечер, а главное, в стекле отражался весь зал, и было удобно разглядывать девчонок, не привлекая лишнего внимания. Леха заметил вдалеке Дашу, Мария еще не пришла, у нее был какой-то свой хитрый график. Поговаривали, она частенько заглядывает в кабинет к Михалборисычу — то ли директор лично натаскивает «перспективный кадр», то ли просто запал на малолетку, дело житейское. В любом случае беды не будет, он же знает, кто ее отец. Папа у Марии человек совершенно очаровательный, только прошлое его, хм… Пиратское, мягко говоря. Чемоданы с черным налом, черные пистолеты и чуть ли не черные метки. Ежели чего, такой папуля не посмотрит, что ты метишь в президенты, он сначала оторвет тебе яйцо, а потом, уже ухватив плоскогубцами второе, задумается. И ходи, как дурак, с одним яйцом. Это если папуля вовремя опомнится, конечно…

Леха подсматривал за Дашей и любовался тем, как элегантно сидит на ней белый халат, как спокойно и естественно она держится, какая чудесная у нее улыбка… За столиком, где она сидела, не было свободных мест: ребята из ЦУПа, здоровые уже лбы, интенсивно распускали перед школьницей хвосты. Ну-ну. Огребет кто-то скоро костылем. А если вдруг пострадавший опознает в Дашином отце легендарного наладчика Решетникова, на которого электромагнит упал, — ой, чего бу-удет… Леха, пока не пришел в Нанотех, знать не знал, что этого несчастного тут регулярно поминают на инструктажах по технике безопасности, и прозвище у него есть — Иоанн Нанокреститель. Был, говорят, толковый мужик, а потом в реанимации накрыло его откровение свыше, и тю-тю. Какой из этого следует вывод, молодые люди? Вывод такой: не стой под стрелой! У нас только нанороботы маленькие, а техника увесистая, размажет за милую душу, маму позвать не успеешь. Теперь распишись в журнале, что все понял, инструктаж окончен.