Балтийский флот не менее чем пяти кораблей, два из которых вообще пополнили немецкий флот, тогда как остальные просто-напросто не появились на свет. И проделали немцы это все столь хитро и юридически грамотно, что даже основанную ими в Риге Мюльграбенскую верфь оказалось совершенно невыгодно отторгать в пользу казны, так как повешенное на нее финансовое обременение чуть ли не вдвое перекрывало стоимость активов самой верфи.

Но вот чего не смогли предусмотреть владельцы «Шихау», так это появления у обведенных вокруг пальца русских оружия способного дотянуться до их основных производственных мощностей. Ведь помимо Данцига под ударом бомбардировщиков оказались верфь и паровозостроительный завод расположенные в Эльбинге. Но если Эльбинг бомбили силами трех наскоро пополненных легкобомбардировочных полков, то на долю Данцига пришелся почти одновременный налет всех имеющихся в стране У-3Т и У-3Б. Благо немецкая морская и истребительная авиации еще не достигли того уровня развития, когда русская стратегическая авиация поостереглась бы забираться столь глубоко в тыл противника.

Кто бы мог подумать, что совсем недавно отметившиеся уничтожением трех германских дредноутов русские столь скоро умудрятся повторить свой успех? Пусть не в полной мере! Пусть вполовину от прежнего! Но все же! На радость экипажей торпедоносцев помимо гражданских пароходов, тральщиков, миноносцев и легких крейсеров разведчики обнаружили в Данцигской бухте заканчивающий сдаточные испытания новейший линейный крейсер «Лютцов», спущенный со стапеля верфи Шихау еще в 1913 году. Именно он, возвышающийся своей громадой над большей частью судов и кораблей, оказался самой заманчивой мишенью для морских летчиков. Прекрасно помнящие о невероятной живучести немецких дредноутов, они не стали распылять свои силы и все, как один, выпустили торпеды точно в борт стоящего на якорях линейного корабля. Пятнадцать торпед ушло в воду. Тринадцать из них достигли подводной части корпуса стального гиганта. Двенадцать из них взорвались.

Полученные «Лютцевом» повреждения даже нельзя было назвать серьезными или критическими. Они оказались самым настоящим смертельным приговором, приведенным в исполнение тут же, на месте последней стоянки линейного крейсера. Агонизирующий корабль столь быстро канул в пучину, что даже не смог уйти под воду на ровном киле. Отсеки по левому борту попросту не успело затопить, отчего линейный крейсер спустя 5 минут после первого взрыва завалился набок и не перевернулся вверх дном лишь по той причине, что уперся в подводный грунт мачтами и дымовыми трубами. Именно часть его днища и смогли наблюдать вернувшиеся на следующий день пилоты торпедоносцев, которым, помимо уничтожения очередных кораблей противника, предписывалось сделать фотографии уничтоженного линкора, ибо мало кому из командования верилось в подобную удачу.

Тогда же, подтянувшиеся с опозданием в сорок минут тяжелые бомбардировщики ИВВФ смогли беспрепятственно вывалить свой смертоносный груз прямиком на стапель, где заканчивали формировать корпус линкора «Баден». А после подобные атаки начали повторяться с завидной регулярностью и, помимо строящихся кораблей, армейские пилоты смогли записать на свой счет проходящий восстановительный ремонт «Роон». Из-за близких разрывов тяжелых бомб предпоследний немецкий броненосный крейсер слетел с кильблоков и завалился на борт прямо в давшем течь сухом доке, отчего вывести его на воду стало попросту невозможно. Он так и пролежал в своем последнем пристанище до окончания войны, а после прямо в нем был разобран на металл, хотя даже спустя многие десятилетия так и не был признан немцами боевой потерей.

В результате, за полтора месяца не прекращающихся налетов на Данциг и Эльбинг, пока их противовоздушная оборона не превратилась в поистине непреодолимый рубеж, помимо «Лютцева» оказались потоплены семь легких крейсеров, шестнадцать эсминцев, два плавучих дока, пришедший на защиту бухты гидроавиатранспорт[3], два десятка товаро-пассажирских пароходов, а также подводная лодка U4. При этом восемь вымпелов, включая линейный крейсер, на момент своей гибели все еще числились собственностью фирмы Шихау и потому легли прямыми убытками на бюджет судостроительной компании, отчего последняя мгновенно превратилась в банкрота. Но и цена подобного успеха оказалась отнюдь немалой. Так из числа тех полутора десятков экипажей торпедоносцев, что принимали участие в первой атаке, к концу лета уцелели лишь семнадцать человек — сказалось сопровождение их в налетах летающими лодками М-3, которые по мере возможности подбирали экипажи не дотянувших до своих вод У-3Т, иначе потери оказались бы еще более тяжелыми. Остальные 28 пилотов, штурманов и стрелков, либо погибли, либо попали в плен. Боеспособных же машин не осталось вовсе. Лишь три побитых малокалиберными снарядами, шрапнелью и ружейными пулями торпедоносца продолжали числиться в активе Балтийского флота, но требовали столь серьезного ремонта, что их даже подумывали списать подчистую, как не подлежащие восстановлению. Да еще к числу невосполнимых потерь следовало отнести семь не вернувшихся на аэродром Варшавы армейских тяжелых бомбардировщиков вместе с их экипажами, из числа совершавших налеты непосредственно на сами верфи, в результате чего только на разбитых стапелях оказались уничтожены с десяток строящихся судов и кораблей. Под это дело моряки даже поделились с ИВВФ парой сотен тонн бризантных взрывчатых веществ из числа своих стратегических запасов.

Однако ни в коем случае не стоило думать, что после убытия на ремонт «Гангута» с «Петропавловском» из всего Балтийского флота продолжили воевать исключительно экипажи тяжелых аэропланов. Так одновременно с началом налетов на Данциг вновь потянулись на минные постановки в южную Балтику отряды крейсеров и эсминцев. Опять интенсифицировались боевые выходы немногочисленных подводных лодок. Но, что более всего подстегнуло деятельность корабельной составляющей флота, так это возвращение из затянувшегося ремонта обратно в строй броненосного крейсера «Рюрик», а также завершение работ по переоборудованию небольшого грузопассажирского парохода «Императрица Александра» в гидроавиатранспорт. К середине июня первый из них получил обратно демонтированное ранее вооружение и даже провел несколько учебных стрельб, показавших полную готовность корабля к новым свершениям. Второй же, переименованный на службе в «Орлицу», сумел обзавестись зубастым авиационным отрядом. По запросу адмирала Эссена, ознакомившегося с докладами офицеров Черноморского флота, в ангары гидроавиатранспорта, вместо привычных для Балтики летающих лодок М-3, загрузили построенные на заводе Анатра поплавковые У-1. И кто бы мог подумать, что именно этот тихоходный и слабо вооруженный корабль станет одной из основных причин разразившегося к концу лета международного скандала.

Вот уж чего никак не ожидали простые русские обыватели, так это появления грандиозных воплей по поводу «неспортивного поведения» русских моряков не только во всех германских, но и во всех шведских газетах. А причина тому заключалась в превосходном исполнении своих обязанностей срочно переведенных с Черного моря морских летчиков. Тех самых летчиков, что являлись ветеранами охоты на «Гебен» и потому знали толк в применении устаревших метательных мин.

Нет, их не отправили выискивать и топить немецкие легкие крейсера с эсминцами, что изредка появлялись близ русских берегов для проведения разведки и минных постановок.