того, что армейские авиаторы наглядно продемонстрировали свои истинные боевые возможности, так еще и поставленная в войска техника оказалась на высоте. Хоть и заплаченная авиаторами цена вышла излишне высокой. Да, чего уж там говорить, потери в летчиках и аэропланах вышли более чем неприятными. Одних только пилотов погибло и пропало без вести тридцать семь человек. А ведь потери случались и среди других членов экипажей! И при этом никак не меньшее число летчиков убыли на лечение в тыл, получив ранения и травмы, как в сражениях, так и в авариях при посадках. Количество же полностью списанных машин перевалило за полсотни. И вдвое большее число требовали ремонта разной степени сложности. Иными словами, все участвовавшие в наступлении авиационные полки на ближайшие пару месяцев полностью выбывали из боевой работы по причине катастрофической нехватки абсолютно всего.

Свежее пополнение из авиационных школ и оправившиеся от ран летчики-ветераны, новые аэропланы и запасные двигатели, авиационные боеприпасы и пулеметы — все эти «ресурсы войны» до сих пор поступали в действующую армию в совершенно недостаточном количестве. Вот для того, чтобы осуществить самый настоящий прорыв в деле повышения мощи доверенного ему рода войск, командующему ИВВФ и потребовалось не забыть про «тружеников тыла». Потому было вполне естественно, что вызов в ставку владельцев завода «Пегас» для очередного награждения из рук самого императора стал результатом не столько их успехов на ниве самолетостроения, сколько итогом поддержки данных начинаний Александром Михайловичем, изрядно повысившим свой политический вес и военный авторитет за последние месяцы.

Как ни крути, но при какой бы форме правления ни существовало государство, наличие весомого административного ресурса завсегда позволяло получать куда больше, нежели при простом достойном выполнении своей работы или воинского долга. «C’est la vie» — привычно прокомментировали бы сей факт французы. И были бы совершенно правы! Потому в данном случае трем стремящимся изменить непростую историю своего отечества друзьям следовало отдать должное памяти и чести великого князя, который не забыл своих обещаний по проталкиванию новых авиационных проектов при достижении успеха в весенних сражениях. А что, как не презентация непосредственно самодержцу, могло в большей мере поспособствовать развитию тех идей, коими не первый год фонтанировали нижегородские авиастроители? Но того масштаба работ и задач, каковые принялись описывать явившиеся к нему на предварительную аудиенцию заводчики, великий князь представить себе уж точно не мог.

Тогда же он поспособствовал организации встречи авиастроителей с командующим Балтийским флотом, дабы посмотреть на реакцию последнего. Все же немалая часть предлагаемых авиастроителями проектов являлась более чем революционной, как с производственной точки зрения, так и в плане боевого применения. И если с оценкой армейской составляющей он, худо-бедно, мог справиться сам, то для полноценного анализа идей многократного повышения боеспособности морской авиации великий князь желал узнать мнение, наверное, лучшего из ныне живущих адмиралов Российского Императорского Флота. Как говорилось в одной из народных мудростей — «Одна голова хорошо, а две — лучше».

— Господа, я даже не знаю, что вам сказать, — еще раз окинув внимательным взглядом великолепно выполненный макет самого необычного корабля, каковой ему только доводилось видеть за всю свою жизнь, Николай Оттович аккуратно снял с летной палубы модель размещенного на ней аэроплана. — Если мне не изменяет память, то это ваш знаменитый штурмовик, — повертев самолетик в руках, адмирал вернул его обратно на палубу корабля. — Но, опять же, насколько я помню, он не обладает возможностью поднять в воздух нашу 450-мм авиационную торпеду. Или я в чем-то ошибаюсь? — указал он взглядом не столько на ранее осмотренную крылатую машину, сколько на подвешенную под ней «сигару» торпеды.

— Данный самолет действительно внешне очень сильно напоминает одноместный блиндированный штурмовик типа ШБ-1. Однако, отнюдь не является им в полной мере. Позвольте, господа? — встав со своего стула, Алексей аккуратно снял с верхней палубы авианосца модель нового торпедоносца, а после отсоединил и саму палубу, предоставив собеседникам возможность оценить устройство ангара. Именно там, в промежутке между верхней и летной палубами корабля, разместились точно такие же модели аэропланов, но уже со сложенными крыльями, что позволило сократить их ширину вдвое и вместо восьми бортов уместить в ангаре дюжину, наряду с парой летающих лодок М-3. — Как вы сами можете видеть, мы изрядно поработали над переделкой крыльев такового аэроплана. А чтобы увеличить его бомбовую нагрузку, вынужденно отказались от установки круговой броневой защиты кабины пилота и применили самую мощную модификацию двигателя З-5. В результате, из-за некоторого смещения центра тяжести, самолет стал еще более капризным в управлении, — слегка развел руками рассказчик, заметив, как от его последних слов поморщился великий князь, не понаслышке знакомый с данной бедой. — Но, действуя с аэродрома с твердым покрытием, он вполне способен поднять в воздух боевую нагрузку весом в тридцать пудов и доставить ее на расстояние в 50 миль.

— Всего 50 миль? — немного разочаровано уточнил командующий Балтийским флотом, которого уже сейчас не устраивали даже показатели торпедоносцев типа У-3Т, что оказались не способны дотянуться из акватории Куршского залива до Свинемюнде, не говоря уже о Киле.

— Увы, Николай Оттович, — уж коли великий князь позволял приглашенным авиаторам обращаться к себе по имени-отчеству, то и адмирал не стал настаивать на должном официозе, — мы сделали все, что было в наших силах, дабы в максимально сжатые сроки дать флоту более массовую и менее дорогостоящую машину, нежели У-3. Имейся у нас в наличии время и свободные средства, мы, несомненно, смогли бы за пару лет разработать полноценный морской торпедоносец. Однако в настоящих реалиях наш максимум — это внесение ряда изменений в уже существующую конструкцию аэроплана. Как бы нам ни хотелось иного, но мы попросту вынуждены идти по пути множества компромиссов. Потому при максимальной боевой нагрузке и приходится оставлять топливные баки наполовину пустыми, тем самым сокращая радиус действия. И даже так имеющуюся авиационную торпеду подвесить под такой самолет не выйдет. Слишком уж она длинная и тяжелая вышла.

— Тогда к чему все эти декорации? Зачем нужно было вводить нас в заблуждение? — указав рукой на ближайший к нему палубный торпедоносец, содержащим нотки недовольства тоном выразил определенный уровень раздражения Эссен.

— Уважаемый, Николай Оттович, здесь никто никого не собирается вводить в заблуждение или же обманывать. Я лишь отметил тот факт, что имеющаяся авиационная торпеда выходит слишком массивной. Но ведь вполне возможно сократить ее длину на полтора метра, что даст нам потребное снижение веса на десять пудов и позволит уместить ее под фюзеляжем подобной машины. Да, конечно это не замедлит самым пагубным образом сказаться на ее дальности и скорости хода. А с палубы авианосца —