— Ты думаешь это ее отец?

Роберт молча кивнул.

— Трус, зачем нанимать людей, нельзя все в одиночку сделать, — возмутился друг.

Роберт задумчиво глядел в окно и о чем-то думал, ему доставляло удовольствие это состояние, он чувствовал, что заслужил, но подозревал, что это сделали не люди Исаака.

Вслед за Давидом вошла его мать, он смотрел в окно, не реагировал на них. Она сжала его ладонь и словно разочарованно прошептала,

— Ты знаешь, я была знакома с этой девушкой, однажды, в парке человеку плохо стало, ее окружила толпа, я кое-как прорвалась и увидела испуганного зверька с огромными глазами, я успокоила ее, посадила на скамью, мы поговорили минут пять от силы. Она была разбита, заикалась не могла говорить, представляешь… — cквозь слезы сказала мать, — у нее колени были разбиты в кровь. У нее. наверное… была трудная жизнь, такое безжизненное лицо, а вы смеялись, называли ее погасший огонь. Мне ее жаль, как же мне жаль ее. Она сказала что-то тогда, чтобы уцепиться и жить я думаю ей много не надо было…

— Мама, — охрипшим голосом прошептал сын. — Зачем ты сейчас говоришь это, я и так боли не чувствую, у меня разбиты ребра, но мне больно не за себя… — сказал он и резко замолчал, закрыв глаза.

— Я хочу, чтобы ты остановился, просто остановись, отпусти ситуацию не лезь к ним. Эмилия, я тебя не прошу быть с ней. Будь с кем хочешь. Не знаю, что там было, но тебе надо отпустить. Чтобы не навредить, она не выдержит. Если отец увез ее значит так надо, ей так лучше, он отец, он лучше знает ее.

— Выйди, — прошептал сын, — выйди отсюда, я услышал тебя. Пригласи и тетю, пусть выскажется, научите меня жить, вы же все правильно сделали и вам не о чем сожалеть, у вас семьи идеальные, да? Просто выйди мама! — cказал Роберт и закрыл глаза.

— Где ты, как мне понять, куда он повез тебя, как мне уберечь тебя? — шептал он себе под нос, обращаясь к Ане.

Леон стоял возле окна и задумчиво глядел на улицу, когда к нему подошел Давид.

— Думаешь, это ее отец?

— Вряд ли, не похоже на него, может Альберт решил припугнуть или шайка Эрика, он до сих пор не пришел в себя.

— Вряд ли Альберт приказал бы так покалечить, — продолжил Давид. — Зачем это, причем у Исаака личные счеты.

— Во всяком случае не нравится мне это затишье со стороны родни этой девушки, до добра это не доведет, что-то в ее происхождении не так, — рассуждал Леон.

Все направились домой, немного отдохнуть.

В полночь Роберт открыл глаза в холодном поту и позвонил брату.

— Леон, думаю, он увез ее, чтобы поймать на живца этого подонка, найди ее раньше, не теряй времени.

Не прошло и пары минут после разговора с братом, дверь в палату Роберта открылась вошел мужчина, ранее он его никогда не встречал, он прогулялся по палате и подошел к койке Роберта.

— Ну как тебе косточки посчитали? — обратился к нему незнакомец, — скажи спасибо, что мы не от души, но это первая серия, жди вторую. Эрик если не очнется, можешь заранее заказать гранитный памятник, а теперь сладко-сладко спи, — сказал мужчина и вышел из палаты.

Подозрения Роберта подтвердились, это родня Эрика.

Монолог Роберта.

Снег не пахнет, наука не врет, пахнет зима. Пахнет холодом, леденящим кости ветром, пахнет воспоминаниями… Пахнет продрогшей корой деревьев, застывших до весны..

— А что я ей скажу? Прости!? Но я сам не хочу, чтобы она прощала…

— Накажи! Но я сам знаю, что этого будет мало.

— Расстанемся навсегда! Но я этого не хочу больше всего.

— Начнем с начала! Начнем с конца! А что еще я могу?

— Чем чаще я ее встречал, тем больше не было меня, сейчас ее нет, но есть ли я?

— Кто мог предполагать о таком исходе, если бы кто-нибудь мне тогда намекнул, что такое возможно… Я бы прошел мимо в тот день, в ресторане, пусть бы она шла, куда собиралась с осколками в коленях.

— Прикосновения в шею, словно успокоение, это не мой выбор. Я и сейчас готов выбирать, да престиж для меня важнее чувств. Я же человек, вторую половину я еще найду. Эмилия перевешивает ее, на моих весах.

— Но это на словах, ведь человек так не может думать, а я человек?

— Но слова — это пыль, а что, если она встанет передо мной и посмотрит глазами цвета графита и скорее всего произнесет, что простила меня, я должен буду сразу исчезнуть?

— Одно из главных воспоминаний, у нее из блокнотов вечно высыпались высушенные лепестки различных цветов, листьев и трав. Человек, который ценит воспоминания. Это все хорошо, но, а что, если бы тетя не рассказала всего, но мой отец, также ушел с ее матерью. Кто мне ответит, почему только я виноват?

— Я всегда жил правильно, оберегал маму, тетю, Ирен и Эмилию. Так относиться к девушке, лишь потому что она не твоя семья или кровь. И таких как она тысячи, с чего я решил, что должен судить ее, а теперь будут судить меня.

— Но я признаю это и не смогу оправдаться, а она знала, что находится под следствием и отбывала наказание, ее всего лишь замечали мужчины, всего-то замечали… Был намек, а вывод сделал я, как и всегда в этой жизни все несправедливо… Мне надо знать, что у нее в голове, чтобы убедиться в том, что она думает обо мне…

Превосходно!!

Я знаю точно — ненавидит! Я бы ненавидел и за меньшее… Я Эмилию не прощу, просто за внезапный уход.

«Не делай предложение в дождь, иначе пожалеешь..» Ее слова..

Мы женились в солнце, а все равно предал.

Может мне сломать систему? И, сдержать на этом слово? И кем я буду..

Глава XV. Система новой жизни

Роберт