выписался из больницы спустя две недели. Выглядел неважно и странно, это и настораживало. Он, что-то замышлял….

Ирен пыталась убедить его еще раз поговорить с Эмилией и все уладить. Она не находила другого выхода, как привести брата в чувство. Он отказывался наотрез. Роберт сидел в своей комнате и смотрел в окно, укутавшись в одеяло с головой.

Днем в отражении было хоть какое-то движение: листопад в ноябре, снегопад в декабре, затем снегопад сменился, безмолвным леденящим воздух морозом.

Вечер, когда наступал вечер и солнце опускалось за горизонт. Он погружался в полное одиночество со своим отражением в стекле. И задавался лишь одним вопросом, — «А много ли ты сделал хорошего, что сейчас смотришь на себя?»

Как и говорила она тогда, ночь душит несчастного человека, сдавливая ком в горле от безысходности…

Почти два месяца он просидел в спальне, игнорируя всех членов семьи, новостей от семьи Аны не было, было ощущение, что их вообще не было, никогда..

Канун Рождества. В доме праздничная суматоха. Каждый занят чем-то в эти особенные дни. А Роберт словно умалишенный сидел в комнате и лишь вслух повторял:

— Но я предатель! Я — предатель. Как только видел свое отражение.

Что назревало в его беспокойной голове? О чем он думал?

Перестал грубить родным, просто равнодушно кивал молча, соглашаясь со всеми..

Давид постучал в его дверь ближе к ночи, он взглянул на друга холодными, голубыми глазами и натянутой улыбкой.

— Входи.

— Ты долго тут собираешься сидеть?

— Как там на улице? — спросил Роберт.

— Дело к зиме, — прошептал друг. — Ну так что, может начнешь потихоньку возвращаться в исходное состояние. Два месяца тишина, скорее всего они покинули страну, чтобы избежать всех неприятностей и оградить дочь, чтобы она..

— Не повторила попытку, ты думаешь она такая слабая?

— Дело не в слабости, а в безнадежности, если она повторит попытку, только потому что ей, не за кого уцепиться, чтобы удержаться. Мы знаем, что родители нас всегда любят, какими бы мы не были, но мнение остальных для нас почему-то весомее, так и она не будет стремиться, если в глазах всех будет жалкой. Ей будет нужен человек, который скажет: «Ты мне нужна», но не любой, а родной человек.

— Зачем ты это делаешь Давид, думаешь самый умный? — раздраженно ответил Роберт.

— Я просто озвучиваю твои мысли, в этом же нет ничего?

На следующий день, все собрались за праздничным ужином, друзья, родные, близкие. Как ни странно, тетка пригласила семью Лизы, видимо, не обговорив с Ирен, которая пригласила Эмилию.

На радость всем, Роберт был абсолютно спокоен.

Степень лицемерия и фальши в этот вечер зашкаливала. Даже брат позже заметил настороженный вид брата. Он будто не был с ними там, хотя обсуждались темы не очень приятные для него, кто-то ожидал, что он сорвется, но он не реагировал снова и снова. Давид предложил поехать в клуб развлечься. Роберт промолчал в ответ.

Лиза и Эмилия метали искры за столом. Тетка открыто вела разговор в отношении Лизы и Роберта, Эмилия и Ирен напоминали всем «шутя», кого любил Роберт всю жизнь. Мать тревожно наблюдала за сыном. Брат даже за столом был погружен в работу.

На улице была такая метель, окна на нижнем этаже были бы вот-вот засыпаны доверху. Деревья до самых макушек покрыты инеем.

Роберт о чем-то задумался, глядя в окно напротив и внезапно, засмеялся с блеском в глазах, впервые, так искренне, затем прошептал:

— Вязанные трусы и шерстяные носки или наоборот… Какао, да, я хочу какао… рыжего кота, — с этими словами, он, улыбаясь, встал из-за стола и направился к выходу. Он направился в деревню, куда ездил по делам и столкнулся Аной.

Дорога была настолько заснежена, а снег так и мел не переставая. Вместо пары часов, он добрался до туда спустя пять часов, до храма он добрался к шести часам утра.

Красоту этого места невозможно было описать словами. Хрустальное утро встало перед ним. Чистейший воздух, скрипучий мороз. Храм стоял окутанный снегом, словно это не вживую, а открытка из детства.

Он с открытым ртом смотрел, как заколдованный, посмеиваясь, — раньше я на такое не обратил бы внимание, сказал бы еще успею, есть еще время понаблюдать за красотой природы и причем она рядом всегда, а дела нет..

Припарковал машину у того поля, где был летом, около часа смотрел на храм и снег, который мелкий, как пыль сыпал с серо-голубого неба. Так внимательно смотрел около часа и уснул, обняв руль.

В девять утра, когда зазвенели колокола, скорее всего он слышал их, но видимо, представлял во сне и никак не мог проснуться.

Проснулся он позже, когда в его окно постучались деревенские мальчишки, которые гуляли и радовались празднику. Роберт вышел из машины потягиваясь и осматриваясь. Расправив воротник пальто, согревая воздухом руки, прошелся пешком по округе, так как машину замело за три часа пока он спал.

Вдоль дороги стояли несколько домишек, но никого из взрослых он не заметил, только дети играли в снежки, катались на санках. Он прошел немного дальше, в дальнем домике на веранде, как и в прошлый раз сидела та женщина в инвалидном кресле. Она читала книгу и поглядывала за мальчиком лет девяти, который бегал с остальными. Прилично замерзший Роберт подошел ближе, поприветствовал женщину.

Издалека, она ему казалась намного старше средних лет, но приблизившись и разговорив ее, заметил, что она лишь выглядит неважно и одета не по годам. У нее невероятно утонченные черты лица и нежный голос. Она пригласила его в дом погреться и сказала, что поищет номер соседа, который сможет ему помочь вывезти машину из сугроба.

Роберт вошел внутрь, домик был старый, отделанный древесиной изнутри, но вполне уютный и теплый. В дальнем углу располагалась огромная каменная печь, в центре огромной гостиной располагался засервированный, круглый стол, на нем красивая старинная посудас изображением диковинных птиц и растений, много выпечки и сладостей с ароматом лимонной цедры и корицы. Огромный мягкий диван, c деревянными подлокотниками. Под окном стояла небольшая живая сосна, украшенная красными бусами.