class="p1">— Термины неприменимы к ситуации. Данные люди не являлись рабами, также искусственность их происхождения никоим образом не влияла на свободу их воли и не сказывалась иным образом.

Свободные големы? Чушь какая.

— Смысл состоял в реконструкции общества с тем, чтобы преодолеть кризис. Рожденные естественным путем дети, воспитываясь в искусственно сформированной среде, способствующей формированию с нужных психологических установок. В конечном итоге появление большого количества новых индивидуумов помогло бы преодолеть стагнацию и дать обществу толчок к развитию. Планировалось создание принципиально новой, дуалистически существующей цивилизации, в которой биологический базис гармонично сочетался бы с возможностями цифрового мира.

Про мир Ирграм снова не понял.

Сложно с ними, Древними.

— То есть, здесь вы выращивали… людей. Потом отпускали их и позволяли размножаться? А детей забирали?

— Направляли. Созревание человеческого разума должно проходить в открытом мире. Оно зависит от многих факторов, которые невозможно полностью заменить структурированным пространством. Допустима лишь частичная коррекция личности в процессе её формирования с целью подготовки к переходу. Система воспитания была установлена, апробирована и корректировалась с тем, чтобы позволить каждому индивидууму максимально раскрыть свой потенциал. Дальнейшее обучение позволило бы адаптировать разум с тем, чтобы он продолжал работу во благо всего общества.

Красиво.

Ирграм оценил. Правда, снова понял далеко не все. Впрочем, сейчас его интересовало иное.

— Что пошло не так?

Молчание.

И длится, длится. И еще недавно ожидавший тишины, надеявшийся на нее, Ирграм испытывает уже раздражение. Ему хочется тряхнуть конструкцию с тем, чтобы она ответила.

— Информации недостаточно, — вынужденно ответили ему.

— Как тебя зовут?

— Уточните запрос.

— Имя. Если ты живешь в моем теле, разговариваешь со мной, то мне нужно знать имя.

— Роза. Я являюсь сертифицированной и модифицированной копией личности старшего научного сотрудника Розалии Саб-агхар.

— Ирграм. Я не являюсь копией… я личность.

Произнес это и задумался.

А потом повторил с куда большим удовольствием.

— Я — самостоятельная личность.

— Твоя структура нестабильна.

— И в этом есть свои преимущества, — согласился Ирграм. — Роза… тебя можно как-то вытащить? Не обижайся, но мне неприятно иметь в своем теле, даже нестабильном, другого человека.

Ответ вновь был дан далеко не сразу.

— Структура неполна. Имеется ряд конструкционных нарушений вследствие… не знаю, вследствие чего. Нарушения нелетальны и позволяют функционировать в ограниченном режиме. Однако требуют постоянного поступления энергии. В случае отключения энергетических потоков возможна деструкция и дестабилизация моей личности.

То есть, если Ирграм все же вытащит эту конструкцию из себя, она развалится?

Погибнет?

— Это был бы нежелательный сценарий развития событий, — отозвался голос. — Мне пришлось бы использовать резервы для стабилизации структуры. В случае нехватки энергии, произошел бы откат с консервацией личности до возникновения более благоприятной ситуации.

— Успокойся, я не собираюсь тебя убивать. Хотя… — Ирграм позволил телу растянуться вдоль бассейна. — А эта… она тоже будет, как ты?

— В отношении личности? У меня нет доступа к хранилищу личностей, соответственно, я не могу сказать, какая из них будет реализована в данном теле. Существует ряд ограничений, но…

— А если тебя засунуть? — мысль показалась донельзя удачной. Все же… пусть и жаль было расставаться с пластинами, но и ощущение чуждой структуры внутри не давало покоя. — В нее? Это можно?

Голос молчал.

Долго молчал.

— В данном случае будет произведена замена личности с частичным переносом моей личности на биологический носитель.

— Значит, можно?

— Да.

— И что… для этого?

— Мне потребуется контакт…

Вода в бассейне стала почти черной. Ирграм, подобравшись к самому краю его, некоторое время разглядывал эту воду. Она переливалась всеми оттенками черноты, но и тело под слоем её выделялось белесой тушей. Очертания стали четче.

Он сформировал конечность, в которую перенаправил структуру. Да и сама она соскользнула к краю. Вода была плотной и теплой.

— Это раствор, — пояснила Розалия. — Насыщенный. Стабилизированный. Хотя… позволь…

Нити энергии поползли по поверхности. Ощущение было неприятным, будто он, Ирграм, продолжился вовне, но как-то так, чересчур, выворачиваясь наизнанку, вытягивая его в эту воду.

— Уровень энергетической насыщенности превышает предельно допустимый в семьдесят четыре целых и тридцать семь сотых раза.

— И что это значит?

— Для анализа ситуации не хватает данных.

Тело медленно поднималось. Сперва показались кончики пальцев ног, чересчур длинные, пожалуй. Затем выплыла грудь, округлая, небольшая.

Пожалуй, такая прошлому Ирграму понравилась бы.

Вода, точнее раствор, оставлял свою жертву нехотя.

Грудная клетка.

Впалый живот. Лицо, какое-то полустертое, словно тот, кто создавал эту женщину, никак не мог определиться с внешностью её.

Наблюдать было интересно.

Энергетические нити потянулись и, коснувшись поверхности, расползлись по ней, чтобы проникнуть в кожу. А раствор в бассейне потемнел еще больше.

Рытвенник, привстав, нервно дернул хвостом и заскулил. Он смотрел на женщину.

На Ирграма.

Снова на нее…

Ирграм не знал, сколько прошло времени. В какой-то момент само оно стало неважным, его заворожил процесс. Лицо оплывало. Темная вода стекала с него, стирая лишнюю плоть. Нос утончился, а рот из тонкой складки превратился в щель. Губы вот вышли узковаты. Да и само лицо стало каким-то треугольным, с широко разнесенными скулами и узким подбородком.

Вкусы у Древних были так себе.

В какой-то момент женщина, лежавшая тихо, вдруг раскрыла рот и сделала первый вдох. Она втянула темную жижу и, подавившись ею, закашлялась. Тело её выгнулось дугой, и руки взлетели, разбрызгивая тягучий раствор. Пальцы вцепились в края ванны.

Ирграм на всякий случай отполз.

Мало ли…

Отполз бы и дальше, но пластины, все еще пребывавшие внутри Ирграма, привязали его к жиже, и к существу, что нелепо дергалось в ней, пытаясь выбраться. В какой-то момент нити натянулись до предела.

Ирграм отряхнулся.

— Эй ты, — позвал он.

Но Розалия не откликнулась.

Структура же запульсировала, мелко и часто, и все чаще, будто невидимое сердце внутри нее билось быстрее и быстрее. А затем нити лопнули.

Это было больно.

Опять!

Ирграм отпрянул, скатывая тело в плотный шар, и зашипел от злости и раздражения. На поверхности шара тотчас выскочили шипы. Да и сама кожа уплотнилась, сделавшись прочной, как металл. Ирграм чувствовал, что теперь эту скорлупу так просто не пробить.

И хорошо.

Меж тем нити силы опутали тело в бассейне.

Мерцание почти исчезло или, скорее уж, стало таким частым, что отдельные вспышки превратились в один сплошной поток.

А затем все исчезло.

Разом.

Только легкое дрожание воздуха выдавало, что еще недавно здесь что-то да