– Нет. Не могу.

– Ну и почему же?

– Потому что я думала о том, чтобы тебя поцеловать.

Я слегка ухмыльнулся.

– Неужели?

– Не забивай себе голову, придурок. Я имею в виду, что рано или поздно нам придется поцеловаться для спектакля. Я думала именно об этом. Только ради постановки, конечно. Но если я окажусь у тебя дома, то буду думать о том, чтобы поцеловать тебя, потому что я буду знать, что ты думаешь о том, чтобы поцеловать меня, а я не могу думать о поцелуе с тобой, находясь у тебя дома, потому что здесь находится твоя спальня, в которой стоит твоя кровать, а я не хочу быть еще одной девушкой, которую ты целуешь в своей постели, даже если это делается исключительно для совершенствования наших актерских навыков.

Что ж, тут даже я растерялся.

Она опустила голову.

– Можешь отвезти меня обратно, если хочешь. Я знаю, что это не то, на что ты рассчитывал.

– Все в порядке, – пробормотал я. – Мне тоже не хотелось проводить эту ночь в одиночестве.

– Что мы делаем, Лэндон? Это пари, этот глупый спор между нами, эти глупые подначки – что это? Почему мы вообще заморачиваемся из-за чего-то настолько никчемного? Спор, начатый Реджи, который, вероятно, даже не вспоминал о нем со дня вечеринки… что это?

Она вздохнула, ожидая ответа на свой вопрос.

– Не знаю, – сказал я ей.

Я и правда не понимал, что между нами происходит. Единственной вещью, которую я знал наверняка, было то, что, когда я думал о Шей, мои мысли становились яснее, легче и чище. – Это странно, да?

– Да, странно.

– Просто… – я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сжал руль. – Пока я думаю о тебе и об этом дурацком споре, у меня остается меньше времени на размышления о себе и о том, в какое дерьмо превратилась моя жизнь.

– То же самое, – призналась она.

Когда я открыл глаза, ее голова была наклонена в мою сторону. Эти глубокие карие глаза так легко прожигали дыры в моей душе. Ее глаза нравились мне больше всего. Они умели рассказать полноценную историю, не нуждаясь в словах.

Когда она выступала на сцене, я не мог оторвать от них взгляд. В ее глазах читались самые чистые, истинные эмоции, а в ту ночь они рассказывали мне о чем-то невыносимо душераздирающем.

– Сегодня тебе грустно, – прошептал я.

– Да, – ответила она.

Я заправил ей за ухо выпавшую прядь волос. Я не знал, позволено ли мне к ней прикоснуться, но все равно это сделал – и она позволила. Положив голову на подголовник, я не сводил с нее глаз.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросила она.

– Я не буду тебя останавливать.

– Почему ты меня ненавидишь? Почему ты ненавидел меня все эти годы?

– Все просто. Ты всегда казалась такой счастливой – я завидовал тебе. Я завидовал тому, что все вокруг тебя любят, завидовал твоей идеальной жизни. Сколько я себя помню, моя жизнь была кошмаром, а тебя вечно окружала радуга и прочее слащавое дерьмо. Я бы убил за то, чтобы жить так же.

Она сдавленно хихикнула.

– И все? За это ты меня ненавидишь?

– Это не так уж мало. У тебя есть все, о чем я когда-либо мечтал… стабильная жизнь.

Она рассмеялась еще сильнее.

– Если бы ты только знал, почему это так смешно.

– Можешь мне рассказать. Я люблю смеяться.

– С каких это пор?

– С этой минуты.

Она прикусила нижнюю губу и пожала плечами.

– Не существует идеальной жизни. Некоторые люди просто умеют прятать свои секреты лучше других. Ты сказал, что я окружена радугой, но ведь не бывает радуги без дождя, верно? Мою жизнь нельзя назвать простой – а если быть честной, то все совсем наоборот. Я просто научилась прятаться под маской.

Я улыбнулся.

– А ты говоришь, что из тебя получится плохая актриса. Ты все это время меня дурачила.

– Ну и хорошо. Думаю… я не знаю. Иногда мне хотелось с кем-то поделиться, чтобы не оказываться запертой в своем собственном сознании. Чтобы кто-то сказал мне: «Да, это отстой, и мне очень жаль. Давай я тебя обниму». Понимаешь, о чем я? Мне не нужно, чтобы кто-то решал мои проблемы, я достаточно сильная, чтобы справиться с ними самостоятельно. Я просто хочу, чтобы у меня был человек, готовый меня утешить. Но я в порядке. Честное слово, все хорошо. В целом моя жизнь вполне нормальная.

– Тебе необязательно это делать, – сказал я.

– Делать что?

– Говорить, что ты в порядке, когда это не так.

Она опустила голову.

– Если я буду грустной, то перестану нравиться людям.

– Откуда ты знаешь? Разве ты подпускала кого-то так близко, чтобы он смог увидеть твои слезы?

Ее губы приоткрылись, но она ничего не сказала. Впервые в жизни я увидел Шей. Я увидел девушку, которая пряталась за маской, – ту, которая испытывала так много чувств и скрывала эти чувства от мира, потому что ей казалось, что они слишком тяжелы, чтобы возлагать их на чужие плечи. Я видел все ее трещины, и они были так прекрасны, что мое обледеневшее сердце едва не забилось снова.

Я не знал, что печаль может быть так завораживающе красива.

– Расскажи мне свои секреты, а я расскажу тебе свои, – прошептал я ей.

Слова сорвались с языка и вонзились ей в уши. Она на секунду закрыла глаза, а затем снова посмотрела на меня – ее глаза были переполнены чувствами, но она боялась дать волю слезам.

Она не могла подпустить кого-то настолько близко.

– Мой отец – лжец. Он был таким, сколько я себя помню, и сегодня моя бабушка снова обвинила его во лжи. Я вернулась домой после репетиции и услышала дома крики. Поэтому я ушла ночевать к двоюродной сестре. Вот откуда ты меня забрал.

– Отстой. Мне правда жаль.

Я надеялся, что она мне поверила.

– Все это время моя мама позволяет ему лгать. Она слишком его любит. Он может сказать ей, что солнце фиолетовое, и она даже не попросит у него доказательств. Она просто слепо ему доверяет.

– Может, на этот раз все будет по-другому.

– Может быть. А может, и нет.

Она посмотрела на коробку передач и медленно провела по ней пальцем. Затем она нарисовала маленькие круги на рычаге переключения.

– Ты когда-нибудь чувствовал, что бегаешь по кругу? Твое прошлое позади, и ты пытаешься его победить, стать лучше, но затем происходит что-то, что отбрасывает тебя назад. С каждым шагом вперед ты возвращаешься на два шага назад. Кажется, что как бы ты ни боролся за свое будущее, твое прошлое продолжает тянуть тебя ко дну.

– Мне слишком хорошо знакомо это чувство.