– Может быть, это сработает. Может быть, это дерево – часть какого-то проклятия или… может быть… может быть… может быть…

Она уронила ключи на землю и зарыдала в моих объятиях. Я не знал, что сказать. Я не знал, как заставить ее почувствовать себя лучше, поэтому просто стоял и держал ее, пока ее сердце разбивалось на миллионы осколков.

Я так долго ненавидел ее, думая, что она Маленькая Мисс Совершенство. Я ненавидел ее счастье. Я ненавидел ее, потому что у меня были шрамы, а у нее их не было, а теперь, думая об этом, я чувствовал себя чертовым идиотом. Оказалось, что у всех есть шрамы. У каждого есть свои трещины и порезы, кровоточащие каждую ночь. Некоторым людям просто удается их скрывать.

Она схватилась за мою кофту, прижавшись к моей груди, а я держал ее так, словно никогда не собирался отпускать. Она дрожала в моих объятьях, и мое сердце растаяло – из-за нее, из-за ее боли, из-за ее страданий. Наконец, успокоившись, она смущенно отстранилась. Вытерев нос тыльной стороной ладони и несколько раз всхлипнув, она от меня отвернулась.

– Прости, – пробормотала она, вытирая глаза. – За мои сопли и весь этот беспорядок.

Глаза у нее были красные и опухшие, а слезы все еще продолжали течь по щекам – она действительно выглядела как полная развалина. Разрушенная, опустошенная и…

– Ты красивая, – честно сказал я ей. – Ты очень красивая.

Честно говоря, я никогда не видел Шей настолько красивой и настоящей. Ее боль была так прекрасна, что мне хотелось защитить ее от всего мира. Я хотел снова обнять ее, успокоить и дать ей понять, что ее эмоции делают ее настоящей.

– Пора ехать.

Она слегка всхлипнула, потирая усталые, покрасневшие глаза.

– Да, пора.

Я наклонился, чтобы подобрать ее ключи, и, прежде чем передать их обратно Шей, подошел к дереву и стер остатки инициалов ее родителей. Если на этом дереве лежало проклятие, я хотел покончить с ним ради нее. Я хотел разрушить чары вечной любви, которые обрушились на ее семью. Я хотел освободить ее, чтобы однажды в будущем она встретила настоящую любовь.

Она тяжело вздохнула и взяла связку ключей из моей руки. Ее пальцы коснулись моей ладони, и частица моей души, о существовании которой я не подозревал, вспыхнула. Что это было? Что это за чувство, и как ей удалось его разбудить?

– Спасибо, Лэндон, – прошептала она.

– Всегда пожалуйста, – ответил я.

Именно это я и имел в виду.

Всегда.

Мы вернулись к дому ее кузины, и, когда я поставил машину на стоянку и повернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи, я нашел ее губы.

Ее губы.

На…

Моих губах.

Ее руки легли на мои щеки, и она притянула меня к себе. Я почувствовал вкус соленых слез, смешанных с персиковой гигиенической помадой, и, как ни странно, это стало моим новым любимым вкусом. Сперва я не ответил на поцелуй. Сперва я застыл, думая, что, если я двинусь, этот мираж исчезнет и больше никогда не повторится.

– Лэндон, – прошептала она, закрыв глаза и прижавшись лбом к моему.

Мне это нравилось. Мне нравилось, когда она произносила мое имя. Не Сатана. Не козел. Лэндон.

Мне нравилось, когда эти два слога слетали с ее уст.

Я почувствовал себя увиденным. Уже долго время никто не видел мою душу так ясно, как она.

– Да? – выдохнул я.

Мое теплое дыхание коснулось ее губ – ее мягких, пухлых губ.

– Поцелуй меня в ответ, – приказала она, и я так и сделал.

Мои губы.

На…

Ее губах.

Сначала я поцеловал ее нежно, пытаясь не обращать внимания на то, как тесно стало у меня в джинсах. Мой член моментально отреагировал на то, что я целую девушку, – и не просто девушку, а ту самую. Я целовал Шей Гейбл, и каждый раз, когда наши губы соприкасались, она забирала часть моего сердца.

Затем я поцеловал ее сильнее и глубже, слегка приоткрыв ее губы, чтобы проскользнуть языком в ее рот. Я хотел целовать ее так сильно, чтобы ее стоны были единственным, что давало бы мне силы существовать. Я хотел переплести свой язык с ее языком, хотел, чтобы мои руки блуждали по ее телу, исследуя каждый его дюйм. Я хотел ее.

Я хотел ее до боли.

Но потом она остановилась.

Она отстранилась, и ее щеки порозовели – как всегда. Она провела пальцами по волосам и смущенно мне улыбнулась.

– Вот, – прошептала она, медленно проводя большим пальцем по нижней губе, прежде чем нервно ее прикусить.

Боже, Цыпа.

Укуси ее еще раз.

– Вот твой поцелуй, Ромео, – сказала она, открывая дверь и вылезая из машины.

– Спасибо, Джульетта, – ответил я, затаив дыхание.

По крайней мере, мне показалось, что я что-то сказал. Мой разум был настолько затуманен, что я не до конца понимал, что происходит. Я поправил джинсы в области промежности и наклонился в ее сторону.

– Думаешь, нам стоит продолжать репетировать? Только ради спектакля. Хочу показать наилучший результат.

Она рассмеялась, и этот звук заставил меня захотеть ее еще сильнее.

Заметка: не носить джинсы рядом с Шей. Отныне – только спортивные штаны.

– Спокойной ночи, Лэндон.

Она закрыла дверцу машины.

Лэндон.

Скажи это снова.

Она пошла к дому, а я все еще тянулся к ней, как отчаявшийся щенок, жаждущий внимания хозяина. Я поспешно опустил окно.

– Прощай, прощай; минуты расставания исполнены столь сладкого страданья, – крикнул я ей вслед.

Она оглянулась в мою сторону, широко улыбнулась и прижала руки к груди.

– …Что я тебе до самого утра готова бы желать спокойной ночи.

Мы цитировали Ромео и Джульетту. Я начал реплику, а она ее закончила.

Что…

За хрень…

Происходит?

И кто я…

Черт возьми…

Такой?

Я с трудом узнавал себя. Вот я сижу в машине в полвторого ночи, цитируя Шекспира девушке, которую когда-то ненавидел. Ненавидел – в прошедшем времени. По правде говоря, я и сам не знал, когда в последний раз испытывал к ней неприязнь. Может быть, когда год назад она сидела в моей спальне, а может быть, никогда. Единственным, что я знал наверняка, было то, что мои губы покалывало от одной мысли о нашем поцелуе и мне нравился ее вкус.

Я немного подождал, убедившись, что она благополучно дошла до дома, а затем плюхнулся на водительское сиденье. Прижав ладонь к груди, я почувствовал, как бешено стучит мое сердце.