— Потому что выпила слишком много вина, дорогой.

— Вина! Вот это да. Вино из ног делают, нам в школе рассказывали.

Пытаюсь приподняться на кровати:

— Что за глупости, Чарли. Вино не из ног делают, а из винограда.

— Нет, из ног, — с видимым отвращением настаивает Чарли. — Берут такую круглую деревянную штуку и начинают ее топтать. И топтают, и топтают, и топтают. Получается красный сок из ног.

— Топчут, — машинально поправляю я. — Так в старину вино делали, топтали виноград, и из него получался сок. Теперь все по-другому.

— От винограда не отказался бы, — бормочет Роберт, приоткрыв один глаз. — Доброе утро, ребята. Как себя чувствуешь, милая?

— Паршиво, — признаюсь я честно. — Очень, очень паршиво. Мне плохо, мутит, тошнит и не хочется слушать про ноги и прочую дрянь.

— Ужин удался?

— Я исполняла песни Барри Манилова. И танцевала, — скулю я с тоской.

Роберт хохочет:

— Ничего себе. Твой мелодичный голосок…

— Не всем же в церковном хоре распевать. Сама знаю, что не сопрано. Но я не виновата.

— Уши у гостей не завяли?

— Нет. Гости прядали ушами от наслаждения.

— Вид у тебя неважный, — продолжает Роберт. — Глаза красные как у кролика.

— Заснула в линзах. — Я спихиваю с живота Джека, который уже вошел в роль кролика.

— Ненавижу ш-ш-шипучку, — невесть с чего сообщает он.

— А мама обожает шипучку. Под названием шампанское. — Роберт подливает масла в огонь моего позора.

— Ваша мама, мальчики, весьма воздержанна в употреблении спиртных напитков. А папа, — добавляю злорадно, — сейчас приготовит завтрак.

— Как это?

Черт. До чего же он сегодня действует мне на нервы.

— Как? Ставишь на стол две миски, в каждую насыпаешь хлопья и заливаешь молоком. Если хватит сил, поджаришь по тосту. Про сок не забудь.

— Но я ведь никогда их не кормлю, — возмущается Роберт. — И сегодня выходной. Я устал.

— Марш отсюда! — говорю я детям. — А ты… жалкое ты создание. Отец, который не в состоянии накормить собственных детей. У меня похмелье, ясно? Такое нечасто случается, так что займись детьми.

— Но я-то не виноват, что ты напилась. Силком я в тебя заливал, что ли?

— Роберт. Пожалуйста. Ребята хотят есть. Приготовь им завтрак.

— Господи. — Роберт выбирается из постели. — Жена — алкоголичка.

Проклятье, сколько мне еще терпеть?

— Уйди, Роберт.

* * *

Роберт уходит. Зато звонит — вы догадались — мама. И берет быка за рога:

— Почему у тебя такой голос? Грипп? Сколько можно повторять, Клара, тебе нужны витамины. Надо укреплять иммунную систему, она у тебя ослаблена перееданием и недостатком движения. Твоя мать уже два года как не болела.

— У меня похмелье, Кейт.

— Похмелье?! Омерзительно. А почему у тебя похмелье, Клара?

— Потому что вчера напилась.

— Клара! Я настоятельно советую тебе наладить свою жизнь. Ты слишком много ешь, напиваешься, так недолго и по рукам пойти. «Nux vom» в аптечке есть?

— Чего?

— Если не поняла, нужно говорить «прошу прощения», Клара. «Nux vomica», гомеопатическое средство для алкоголиков. Должно помочь. Так почему ты напилась, Клара?

— На вечеринке была. Потом на торжественном ужине.

— Я постоянно бываю на приемах, Клара, однако почему-то не напиваюсь. Пьяная женщина, дорогая, — отвратительное зрелище. Не менее отвратительное, чем нищенка, от которой пахнет уриной.

— От меня мочой не несет, Кейт, поверь. Мы там были с Робертом. Потом он ушел, а я танцевала.

— С кем?! — ужасается Кейт.

— С новым приятелем, Кристианом. Ты будешь от него в восторге, клянусь. На следующей неделе я вас познакомлю.

— Ради всего святого, Клара, что ты себе думаешь? Танцуешь среди ночи с незнакомцами. Да он мог тебя убить! Или сделать что-нибудь еще более страшное!

— Господи, Кейт. Что может быть страшнее убийства?

— Изнасилование, — отрезает мама. — Я настаиваю, чтобы ты прекратила разгуливать по ночам с насильниками. Клара, похоже, ты в беде. В большой беде. Встретимся за ленчем.

— Не могу, Кейт. Мы улетаем в Париж, нужно собрать вещи.

— В таком случае я пришлю кого-нибудь с лекарством. И перезвоню, справлюсь о твоем состоянии. Господи, Клара, до чего же ты эгоистична. Я ведь звонила, чтобы сообщить важную новость: мы с Максом назначили дату.

— Неужели? Рада за вас. Он очень милый.

— Милый? Милый? И это все, что ты можешь сказать?

— Ой, Кейт, умоляю, не начинай. Только не сейчас.

— Лир был совершенно прав.

— Что еще за Лир?

— КОРОЛЬ Лир, Клара! — Кейт срывается на крик. Невиданное событие. — Я миллионы потратила на твое образование, а ты не знакома даже с азами!

— Ты сказала просто «Лир», как будто речь идет о близком приятеле. Мало ли у тебя друзей.

— Лир мне друг! — торжественно сообщает мама. — Мы с ним родственные души.

— Чтоб знала, что острей зубов змеиных… — цежу я, сдерживаясь из последних сил.

— …неблагодарность детища![17]Именно, Клара. До свидания.

* * *

В конце концов мне удается все же выбраться из постели и опуститься в теплую успокаивающую ванну… с которой уже через каких-нибудь четверть часа приходится проститься.

Снизу несется такой жуткий вой мальчишек, что я почти трезвею и кубарем качусь по лестнице, едва успев завернуться в полотенце. Джек мечется по кухне, ревет и размазывает по лицу кровь.

— Господи! — Я падаю на колени рядом с ним. — Чарли, что здесь произошло?

— Мы дрались, — всхлипывает старший. — А потом… я его не нарочно ударил, а он упал…

— Боли-и-ит…

Заглядываю Джеку в рот. Зубы на месте, язык тоже цел; должно быть, сильно прикусил губу.

— Ну ничего, ничего, милый. — Прижав Джека к себе, баюкаю, как три года назад. — Все пройдет, вот увидишь.

Минуты через две стоны стихают. Джек отрывает голову от моей груди и смотрит на брата:

— Ненавижу тебя.

— И я тебя ненавижу! — вскипает старший.

— Честно? — спрашивает Джек абсолютно нормальным голосом. Травма забыта, на повестке дня более актуальная проблема.