– Никогда не поздно, когда дело касается тебя, Боев! – возразил брат, тоже, похоже, не намеренный прислушиваться ко мне. – Или, что, не уверен, что и до свадьбы додержишься, чтобы не пойти…

– Да кончай ты уже! – оборвал его Андрей, нервно оглянувшись на меня.

Меня уже откровенно затошнило от этой ситуации. Они вели себя так, словно я никто, в упор не слышали. Как если бы я существо недалекое, что ни черта их недомолвок не поймет и спрашивать о чем-то меня смешно.

– Да хватит! – выкрикнула я. – Если никто не намерен здесь слушать меня, то я просто выйду в эти двери и решайте тут между собой про свадьбы, воздержание, степень соответствия ожиданиям сколько влезет! А я изложу свою точку зрения насчет вас в письменной форме и пойду искать того, кто готов учитывать мое мнение!

– Что? Какой такой «пойду», Кать? – наконец повернулся полностью ко мне Андрей. – Я тебя прекрасно слышу и слушаю, просто твой братец слегка приоборзел, при всем моем уважении к будущему родству.

– Это я-то оборзел? – взвился с места брат.

Как он все-таки на нашу мать похож. Глаза точно ее и даже манера кривить рот, когда злится. Я его только увидела, войдя в офис, и поняла, кто передо мной. Аж сердце споткнулось, и язык отнялся от поразительного сходства.

– Прошу прощения, можно нам с Андреем Федоровичем остаться на пять минут наедине? Я настаиваю! – повысила снова голос, заметив, что брат собрался спорить.

– Съел? – ухмыльнулся довольно Боев, доводя меня этим до ручки.

– Я намерена принять приглашение брата пожить у него, – отчеканила, только двое мужчин вышли.

– Ты шутишь? – мотнул бритой головой Боев, словно я ему пощечину отвесила.

– Нет. И ни о какой там свадьбе речи никто больше заводить не будет.

– В смысле?

– В прямом. Я не собираюсь замуж. Не за тебя. По крайней мере сейчас, когда это типа обязаловка от моего брата и до тех пор, пока ты…

– Что значит не за меня? А за кого, бля?

– До тех пор, пока ты действительно не станешь прислушиваться ко мне, Андрей, – упрямо продолжила я, ускользая от его попытки сграбастать меня.

– Я сказал, что прекрасно тебя слышу.

– Но опять же всерьез не воспринимаешь. Как и было с самого начала. Я тебя умоляла не копаться в моем прошлом…

– А я честно сказал, что буду.

– И тогда ты ездил совсем не в командировку, а рыться во всем этом дерьме! И молчал! Все эти дни молчал!

– А что я должен был рассказать?

– Что ты… Да правду, блин! А ты делал вид, что все у нас по-прежнему супер!

– У нас все по-прежнему супер, что не так-то? – пожал он плечами, хмурясь с таким, казалось бы, искренним недоумением. Только я теперь-то знаю, что лицедействовать ему – все равно что дышать кому.

– А то, что я… я не хотела, чтобы ты знал… знал всю эту мерзость обо мне, ясно!

– Я не узнал ничего мерзкого о тебе, карамелька. Только о тех, кто тебя обидел.

– Да что ты в этом понимаешь?!

– Кое-что. Иди, я тебя потискаю, и ты перестанешь злиться и передумаешь уезжать к брату.

– Не передумаю. Чуть побыть без тебя мне действительно нужно.

– Нет. Не нужно, – набычился мой коварный саблезубый.

– Нужно. И это мое решение. Мое. – Я и ногой притопнула, отстаивая свою правоту. Плевать, что это не умно. – Для меня. На что я имею право. То, что обещал не ущемлять мою свободу, ты еще помнишь?

– Да где я ущемляю?! – рявкнул Андрей, резко выдохнул, закатывая глаза к потолку, явно сдерживая себя от большего проявления злости. – Хоть сколько себе бывай у Кольки, даже переночевать можешь. Разок. Но жить-то дома оставайся.

– С какой стати решаешь это ты? И это твой дом, не мой!

– Да ты белены объелась, что ли, Катюха? Все же нормально было у нас с утра.

– Да, нормально. Потому что я не знала, что ты сделал в тайне от меня.

Не знала, что ты сходу сдашь меня брату, хотя мы договаривались, что я сама решу, когда ему открываться и надо ли вообще. Не знала, что тебе утаить что-то от глупой меня – ерунда делов. И как мне понять тогда, что из всего между нами правда? Ну, кроме секса. Тут-то не солжешь. Наверное. Ну а с другой стороны… смысл ему притворяться? Я что, такая выгодная партия? И что-то непохоже, что он прям впечатлился гневом моего брата, чтобы…

– Кать…

– Молчи! Я сильно зла, дико просто. – Я потерла виски, борясь с нервной дурнотой и головной болью после истерики. – Опять чувствую себя никем. Вещью, на чье мнение всем плевать. Кем распоряжаются другие как вздумается.

– Ты преувеличиваешь, карамелька. Катюшь, иди ко мне, – протянул Андрей руку, но я не хотела. Не могла пока.

– Скорее всего, так и есть, но прямо сейчас видеть тебя не хочу, – ответила искренне, – поэтому поеду к брату. Если уж ты поставил нас перед фактом, кто мы друг другу, так внезапно, наплевав на договоренности, то многое нужно узнать, о многом поговорить.

Боев засопел, скрипнул зубами, желваки его выпятились, глаза раздраженно сощурились до щелей. Импульс подойти и стереть все эти складки между его бровей, прижать лицо к своей груди был таким мощным. Но я с ним справилась.

– Хорошо, поезжай. Я тебя заберу попозже, – буркнул он нехотя.

– Не заберешь.

– Это не обсуждается, Кать.

– Ага, именно так. Я останусь с ним до тех пор, пока сама не захочу вернуться. Если к тому времени окажется, что… – в мое тело хлынула волна ледяной горечи, – что для меня уже нет места у тебя – пойму.

– Херню всякую не неси, ясно?! Хочешь гостить у брата, да пожалуйста! Только шмотки я туда твои не повезу. Чего их туда-сюда каждый день перетаскивать.

Не дожидаясь моего ответа, Андрей подошел и резким движением обхватил мой затылок, фиксируя. Врезался ртом в мой, поначалу как наказывая, но мигом смягчился. Стал моим обычным ласковым котярой, что одним поцелуем вышибал почву из-под ног, творил акт полноценного орального бесстыдства простым контактом наших губ и языков. И оборвал это ровно в тот момент, когда я заскребла ногтями по его затылку, требуя большей интенсивности.

Боев выгреб из кармана ключи от квартиры, бросил их на стол и ушел.

Я моргала, прогоняя слезы, и уже почти рванула ему вслед, но тут в кабинет вернулся Николай. Сейчас, без всех кипящих вокруг эмоций, я ощутила себя в его присутствии неловко. Стояла и пялилась, опять отмечая сходство с единственным родным человеком, которого знала до него. С матерью, что продала насильнику. Судя по тому, что Коля топтался молча, хмуро глядя на меня, ему тоже было неуютно. Ну еще бы, свалилась на его голову взрослая сестрица, будь она неладна, еще и умудрилась типа припозориться, раздвинув ноги перед его партнером. Кому такое в радость.