– Боев, совесть имей! – громыхнул Камнев, мигом свирепея. – Значит, Катьку ты в это тянуть не хочешь, а Рокс мою, да еще сейчас, готов. Забудь!

– Так причем тут Роксана? Давай напрямую Антошку задействуем.

– Если мы сынулю единственного в таком задействуем, папаша нас и без чужих прикопает.

– Тогда что, ищем подвязки в ФСБ? – хлопнул я ладонями по столу, подводя черту.

– И молимся, чтобы они взяли в разработку, учитывая, что у нас нет ничего, кроме пустой болтовни.

– Думаю, если мы убедим Каверина обратиться с нашей наводкой к фээсбэшникам, то все выгорит. От него они х*й отмахнуться рискнут. Так?

– Так.

– Но есть еще момент, Яр. Я, конечно, постарался нигде не засветиться и за Ямщиковым никакого говна раньше не водилось, но может всякое случиться. Так что предупреждаю честно: если гондон старый за Катькой сунется – я его завалю.

– Понял. Прикрою.

– Не-не-не, мужик, в это ты не полезешь со мной.

– В смысле? – у него аж брови уползли на лоб.

– В прямом. Ни тебя, ни Кольку не потащу за собой.

– А мне типа твое позволение на это нужно?

– Нет, я знаю, что тебе не указ, но ты мне, друг, для другого необходим. Если закроют меня или… ну, мало ли, жизнь – штука такая, ты вместе с Шаповаловым уж Катьку прикрой. Чтобы хоть не напрасно все.

– Сдурел? Чё за разговоры, Боев?

Дурацкие разговоры, и самому очевидно, но что-то чует моя жопа-интуит. Подпекает ее, как в предвестии чего поганого. Может, сам себя накручиваю, но готовым надо быть к любому.

– Брось, сам знаешь, бессмертных и неуязвимых не бывает. В общем, если что со мной, моя доля в бизнесе и все, что за душой, – ей. А вы уж проследите, чтобы не обидел больше никто.

– Долбанулся ты совсем, Андрюха.

– Не-а. Влюбился. Ты накаркал, гад такой.

* * *

– На кой черт опять обои клеить? Вы же ремонт вроде капитальный забацали вот совсем недавно, – удивился я, помогая Камневу раскатывать рулон.

Он меня помогать не просил так-то, но я после работы сам увязался за ним, типа ключи запасные от своей хаты забрать, а на деле просто не знал, какого хрена стану делать дома без Катьки. Вот же чудесатая штука какая выходит. Жил я себе, не тужил, скучно – шел тренироваться или развлекаться, всегда было чем лишнее время убить. А сейчас ощущаю себя как подвешенным за обнаженные нервы, качаюсь туда-сюда бесполезно, приткнуть себя некуда. Не жрется, не пьется, не дышится. Что же ты сотворила с беззаботным Андрюхой Боевым за считанные дни, а, Катюха-беда? Незаметненько так разобрала до последнего винтика, а и так же запросто, безболезненно собрала обратно, да только под себя одну. А теперь как нет тебя – и хожу я, дурак неприкаянный, с дырой сквозной посередине, прям от сердца и до члена с яйцами. Ушла и все с собой забрала засранка. И пусть уверен… ну, почти уверен на все сто, что вернешься, а легче от этого не становится.

– Угу, забацали, – согласился Яр, намазывая отмеренную нами полосу клеем. – Только Рокс уперлась же сама почти все делать в детской. Ну и вот.

Он кивнул на кучу явно недавно отодранных мятых обоев посреди комнаты. Судя по всему, отвалились они.

– То есть в ремонте она у тебя сильна так же, как и в кулинарии, – фыркнул я. – Ну ожидаемо, чё уж.

– Не умничай, – буркнул друг, но улыбнулся самую малость.

– И еще сто пудов и словом ей и не обмолвишься, – подколол я, разглаживая и выгоняя все пузыри из-под влажного полотна.

– Угу. Сложно мне, что ли, переделать. Вот найти такие же обои точь-в-точь – это был гемор.

– Вот почему, Камнев?

– В смысле? – не понял он.

– Откуда эта хрень подкаблучная в мужике берется? – спросил, внезапно поняв, что и сам бы наверняка поступил бы как он. Позволил бы Катьке делать что вздумается, лишь бы довольна была, а потом втихаря устранил бы последствия, появись они.

– Хрен знает, Андрюха, – пожал он плечами. – Из сердца, по ходу. Ну еще и из здорового эгоизма нашего. Твоя женщина довольна – и у тебя все путем. Как-то так.

– Как-то так, – повторил я, обдумывая нашу с карамелью ситуацию.

Был ли у меня в ней вариант не задеть Катьку, но сделать все как надо? Вряд ли. И что делать тогда? В следующий раз точно стараться, чтобы и потом ни о чем не проведала, а теперь просто ждать да подлизываться. А к ней подлизываться я прям люблю, лизал бы и лизал. Су-у-ука-а-а-а! Здравствуй, свинцовая труба в штанах.

– Ну вот а где тогда справедливость? – еле слышно зашипев, незаметно поправил стояк, пристраивая поудобнее. – Чё, получается, нам так мало надо? Лишь бы она довольна? А как же мы?

– Да нормально все с мужиками, Андрюха, – заржал надо мной Камнев. Редко я его веселым видел. – Любят нас, чего еще надо-то?

– Любят… – хмыкнул я и тоже не смог не расплыться в идиотской улыбке, вспомнив, как Катюха кричала брату «Я его люблю». И даже челюсть отекшую после его пудового кулака потер. – Ну да. Любят. Хер ли еще надо?

Доторчал я у Яра почти до ночи и домой приехал ближе к полуночи. Отпер дверь квартиры, потянул носом, ловя отзвук пряного аромата моей карамели, поселившийся в моей холостяцкой берлоге. И он был неожиданно таким опьяняюще сильным, что я к стене плечом привалился, как наяву увидев ее снова стоящей в тесной прихожей на коленях и трущейся лицом об мое хозяйство. Аж взвыть захотелось. И вдруг наткнулся взглядом на нее, стоящую в коридоре. Прозрачные глазищи зло сощурены, руки сложены на груди, вся поза вещает об агрессии, ноздри трепещут.

– Катька! – ломанулся я к ней, но она отпрыгнула, как мячик на резинке.

– Где ты был? – рявкнула она явно в совсем не шуточной ярости. Ну чисто тигрица, а не сладкая моя конфета.

Вот, казалось бы, еще совсем недавно, любая женщина, что посмела бы требовать от меня хоть какого-то отчета, рисковала нарваться на грубость с предложением валить на все четыре стороны. Да что там, сам тот факт, чтобы кто-то стал рот раскрывать о чем-то таком, был невероятен. Даже мою воображаемую жену должна была устраивать перспектива молчать и улыбаться, когда бы ни приперся. А вот сейчас, стоя перед откровенно злой и ревнующей Катериной, я чуть не уссаться был готов от радости. Она дома и, похоже, готова зенки мне выцарапать, подозревая в бл*дстве. Ну ох*еть же хорошо-то как!

– Ка-а-а-а-ать! – проурчал я, скалясь довольно, что чуть рожа не лопалась, надвигаясь на нее и тесня в сторону спальни. – Я же тебя сейчас знаешь, как трахну? У тебя ноги до завтра не встретятся.

– Хрен тебе, Боев!

– Нет, детка, хрен мой теперь исключительно тебе. Тебе одной и больше никому, Катюха, так что будь готова с этим зверем справляться.