– Ты не говорила, что Рэйчел заедет, – произносит он, приглашая Рэйчел в кухню. Хоть он и улыбается, я замечаю, что ему не слишком приятно ее видеть. Я, конечно, рада Рэйчел, но она застигла меня врасплох: не могу понять – то ли я забыла, что позвала ее, то ли она явилась по собственной инициативе.

– А Кэсс и не знала! Я просто заскочила поболтать, – отвечает Рэйчел, выручая меня. – Но если я вам помешала, могу удалиться! – Она бросает на меня вопросительный взгляд.

– Нет, все в порядке, – заверяю я; Мэттью просто невыносим, вечно заставляет ее чувствовать себя лишней! – Мы как раз пообедали. А ты голодная? Что тебе предложить?

– С удовольствием выпила бы эспрессо.

Мэттью не двигается с места, хоть и стоит ближе к кофемашине, так что я сама иду к буфету за чашками.

– А ты будешь? – спрашиваю я его.

– Пожалуй, да.

Я ставлю чашку на подставку и вынимаю из держателя кофейную капсулу.

– Ну, как ты? – спрашивает Рэйчел.

– Отлично. А ты? Как съездила? – интересуюсь я, намеренно не уточняя вопрос: не могу вспомнить, где она была.

– Как обычно. Угадай, что я купила себе в аэропорту на обратном пути?

Я вставляю капсулу в гнездо, но она не проскальзывает вниз, а застревает наверху.

– Что? – спрашиваю я, пытаясь протолкнуть ее силой.

– Часы «Омега».

Я вытаскиваю капсулу и пробую снова, чувствуя на себе взгляд Мэттью.

– Вау! Роскошные, да?

Капсула не входит.

– Ага! Решила вот себя побаловать.

– И правильно! – отзываюсь я и продолжаю давить на капсулу, но никак не могу запихнуть ее внутрь. – Ты это заслужила.

– Нужно сначала поднять рычажок, – спокойно произносит Мэттью.

Я с пылающим лицом делаю, как он сказал, и капсула встает на место.

– Давай я помогу, – предлагает он. – А вы с Рэйчел можете пока посидеть в саду. Я принесу туда кофе.

– Спасибо, – благодарно соглашаюсь я.

– Все хорошо? – спрашивает Рэйчел на террасе. – Наверно, надо было сначала позвонить. Но я утром была в Браубери, и вдруг захотелось к тебе заехать.

– Ты не виновата; дело не в тебе, а во мне. – Я случайно выдаю это клише, и она начинает смеяться. – Я забыла, как пользоваться кофемашиной. Сначала была микроволновка, потом стиралка. Теперь вот кофемашина. Скоро я забуду, как одеваться… – Я делаю паузу, готовясь сделать важное признание. – Есть большая вероятность, что у меня ранняя деменция.

– Я помню, ты говорила пару недель назад.

– А, да? – обессиленно выдыхаю я.

– Ты ведь еще не проходила обследование?

– Нет пока.

– А что с таблетками? Ты их пьешь?

– Да. – Тут я понижаю голос: – Но только не в выходные. Не хочу, чтобы Мэттью видел, в какое состояние они меня вгоняют. Я делаю вид, что выпила их, а на самом деле прячу в тумбочку.

Рэйчел хмурится:

– Кэсс, ты что! Если они действуют слишком сильно, тебе вообще не нужно их принимать! Или стоит хотя бы снизить дозу.

– Возможно. Но я этого не хочу. Я тогда не выдержу пять будних дней подряд. С таблетками получается забыть, что я дома одна. И забыть про телефонные звонки.

– Звонки продолжаются?

– Время от времени.

Рэйчел накрывает мою руку своей:

– Кэсс, ты должна пойти в полицию.

– А какой смысл? – Я поднимаю на нее глаза. – Я не думаю, что они тут как-то помогут.

– Это еще неизвестно. Может, они смогут отследить входящие звонки или еще что-нибудь. А что Мэттью думает?

– Что звонки прекратились.

– А вот и кофе! – громко восклицает она, предупреждая меня о приближении Мэттью.

Мэттью ставит чашку перед Рэйчел, и она бросает на него снисходительный взгляд:

– Спасибо.

– Крикните, если захотите добавки.

– Хорошо.

Часом позже, собираясь уходить, Рэйчел предлагает заехать за мной в следующую пятницу и свозить куда-нибудь: ей известно, что водить машину я не рискую и не могу никуда выехать сама. Ненавижу свою нынешнюю зависимость от других. Острая тоска по прежней жизни причиняет мне почти физическую боль. Стоп… Но ведь это не надвигающаяся деменция лишила меня независимости! Да, однажды это, наверно, произойдет, но сейчас – с тех пор, как я два месяца назад проехала мимо Джейн, – каждую секунду моей жизни разрушают страх и чувство вины, а вовсе не деменция! Именно страх и чувство вины подкосили меня. Если бы Джейн не вошла в мою жизнь, если бы я не знала ее, если бы ее не убили, я бы пережила новость о возможной ранней деменции. Я бы встретила ее во всеоружии и сейчас изучала бы проблему, а не дремала целыми днями на диване.

Это новое открытие – в кого я превратилась и почему – дает мне мощный толчок и выводит меня из коматозного состояния. Я хочу хоть что-нибудь предпринять. Поразмыслив над тем, что можно сделать, чтобы кардинально изменить свою жизнь или хотя бы вернуть ее в прежнее русло, решаю съездить в Хестон. Если кто и способен помочь мне в поисках душевного покоя, то только Алекс, муж Джейн. Конечно, я не мечтаю полностью избавиться от чувства вины – оно навсегда останется со мной. Но Алекс, как мне кажется, очень добрый и участливый; быть может, он найдет душевные силы простить меня, когда увидит, как сильно я раскаиваюсь в том, что не остановилась помочь Джейн. И тогда, возможно, – я пока лишь предполагаю, – я сама постепенно прощу себя. Может, я даже сумею справиться со страхом, который так старательно подпитывает мой телефонный преследователь. Я не столь наивна, чтобы полагать, будто все мои проблемы разрешатся от одной поездки в Хестон. Но это, по крайней мере, хоть какое-то начало.

Таблетки, которые Мэттью принес сегодня утром, отправляются в тумбочку к остальным. Если я еду в Хестон, мне нужна ясная голова. Я иду в душ и долго стою под потоками воды и, когда наконец выхожу из ванной, чувствую себя сильной и собранной (чего уже давно не было). Как будто заново родилась! Видимо, потому я и решаюсь ответить на раздавшийся около десяти часов телефонный звонок. Во-первых, нужно убедиться, что эти звонки не являются плодом моего воображения; а во-вторых – трудно поверить, что он до сих пор продолжает названивать, хотя я уже бог знает сколько времени не подходила к телефону.

Беру трубку и слышу чей-то резкий вдох. Значит, застала врасплох. Чувствую удовлетворение оттого, что огорошила его, и потому молчание на том конце провода уже не действует с прежней силой. Я дышу ровно и совсем не трясусь от страха.

– Я скучал по тебе, – проскальзывает в трубку вкрадчивый шепот, и меня словно бьет током; страх возвращается, пробирая меня до мурашек и затопляя своим ядом.